Известный певец русского шансона уверенно ставит российской эстраде "два с плюсом". О том почеу он не участвует в шоу-бизнесе, пиратском бизнесе и главной награде артиста он рассказал в интервью.
– Александр Васильевич, в программе вашего последнего концерта – песни на стихи Есенина. Это потому, что отмечалась 110-я годовщина со дня рождения и хотелось галочку поставить?
– Какая галочка? Мне не нужны никакие галочки. Исполнилось 110 лет со дня рождения великого поэта, и было уместно их исполнить сейчас. Никаким приспособленчеством я не занимаюсь. Я живу сам по себе, и у меня нет вышестоящих начальников, перед которыми я должен за что-то отчитываться и ставить какие-то галочки. Я делаю то, что мне нравится. Никого, кроме Господа Бога, надо мной нет. В остальном помогают друзья.
– Были ещё какие-то другие причины, кроме юбилейных, которые заставили вас обратиться к поэзии Есенина?
– Есенин для всех нас, говорящих на русском языке, – объединяющая сила вне зависимости от вероисповедания и национальности. Сегодня все ищут национальную идею и никак не могут её найти, а, по-моему, Есенин и есть наша национальная идея. У нас многонациональное государство, и у каждого народа свой менталитет, но Есенин, на мой взгляд, это и есть то, что может нас объединить.
– А ничего, что Есенин был хулиганом и был не против выпить?
– Только негодяи и выродки видят в нём одно плохое. Сейчас сняли гнуснейший фильм о Есенине с Безруковым в главной роли. Этот фильм – одно из самых гнусных измышлений на есенинскую тему, какое только можно придумать.
Я не видел весь фильм полностью, только часть, но и этого мне было достаточно. Безруков – модный артист, но очень узкозаточенный, который может играть современную бытовуху, но создать образ Есенина – это не его уровень. Из Есенина просто создали образ пьяницы, хулигана и дурака. Да, он хулиганил, но в то же время был очень добрым и набожным человеком. Он не всё время пил и дебоширил, он ещё и гениальные стихи писал, которые, к слову сказать, читал царским дочерям. Распутин писал о нём в рекомендательном письме: «Этот белобрысый пойдёт дальше всех». Есенин жил большой и широкой жизнью, из которой негодяи и выродки выхватили какие-то куски, извратили и изуродовали их. Ещё в советское время была такая же тенденция, и были указания из политбюро: «Создать из поэта образ аморального типа».
Всё это чушь, когда говорят, что он не от мира сего. Почитайте его стихи, в них – вся русская душа. Никто не стал бы ходить на его могилу, если бы он был придурком и пьяницей. Я сам лично видел, как туда приходят люди самых разных национальностей – и русские, и татары, и чеченцы.
– Вам удаётся собирать полные залы на своих концертах. Но такие же полные залы собирают и Киркоров, и Петросян.
– Ну и что же! Могу только порадоваться за них, у каждого артиста – свой зритель.
– При этом вы постоянно и очень резко критикуете современную эстраду.
– Это так, но я не могу говорить: «Люди! Не ходите на Киркорова!» Кто хочет пойти на его концерт, тот пусть и идёт. Я просто высказываю своё мнение, а человек вправе сделать выбор, кого ему слушать – Новикова или Киркорова. Ходят же люди на концерты Шуры или Моисеева. У них тоже есть свой зритель.
– Кстати, недавно Борис Моисеев в одном интервью назвал Высоцкого «гламурным певцом» в одном ряду с Орбакайте и Долиной.
– Значит, у него такое представление о значимости Высоцкого. Главное, что его невозможно переубедить, да и зачем? У него есть своё мнение о Высоцком, и спасибо ему, что он высказал его. Я могу расценивать его как злую шутку. Если Моисеев сказал это серьёзно, то могу лишь искренне посочувствовать ему.
– Вы много говорите о «живом» исполнении на концертах. Может, стоит это узаконить, принять в думе закон, запрещающий использование фонограмм на концертах?
– Это невозможно сделать, а внесение такого законопроекта в думу – глупость, потому что этот закон никто исполнять не будет. Бороться с фонограммами – всё равно, что бороться с публичными домами путём запрещения вывешивания красных фонарей. Фонограмма – это атрибутика российского шоу-бизнеса, а причины этого явления гораздо более глубокие.
У нас не исполняется закон об охране интеллектуальной собственности. В открытом письме президенту Путину я сказал об этом в сжатой и понятной форме. Все причины кроются именно в этом. Тот, у кого сегодня есть деньги, может заказывать музыку. Талантливый человек, создавший даже гениальное произведение, не может сегодня получать адекватной оплаты за свой труд. Я имею в виду именно шоу-бизнес. Выпустив пластинку, артист может успеть получить только копейки за первую партию, которую успела продать выпускающая фирма. Через неделю пластинку уже будут тиражировать пираты.
– Вы не пытались выяснить, сколько воруется, например, вашей продукции?
– Это невозможно установить. Вы просто не представляете, что такое пиратский рынок, там ведь не одна организация работает.
Бороться с пиратами должно государство. Во всём мире с ними борется именно государство, именно оно охраняет интеллектуальную собственность своих граждан. А у нас не только не охраняет, но и не заботится о ней. Пиратские подделки составляют 95 процентов всего рынка, и только пять процентов – это легальная продукция.
– Если говорить о профессиональности, то какую оценку вы поставили бы сегодня нашей эстраде?
– Если сравнивать с западным шоу-бизнесом и по десятибалльной системе, то два с плюсом. Я имею в виду и качество, и содержание, и уровень. Гляньте, на экране везде одни и те же рожи – и в «Субботнем вечере», и в «Огоньке», и на ТВЦ. Мало того, что одни и те же, так они ещё с одними и теми же песнями, и изображают какое-то счастье и веселье. А всё это на самом деле убого, низкопробного и дегенеративного уровня.
– Вы с кем-нибудь из эстрадных артистов общаетесь?
– У нас есть мастера, которых я искренне уважаю и с которыми общаюсь. Но они не являются попсовыми артистами шоу-бизнеса. Например, Александр Градский, – величина уже не российская, а мировая. Но для того, чтобы уважать человека, вовсе не обязательно с ним общаться. С некоторыми я не знаком, но могу говорить о них только в превосходной форме. Например, я не знаком с Николаем Носковым лично, но могу сказать, что он потрясающий музыкант. Я дружу с Пресняковым-старшим и тоже могу сказать, что он потрясающий музыкант. Дело тут вовсе не в моём вкусе, это объективно так.
– Почему же тогда кумиры публики не они, а гламурные девочки-мальчики?
– А вот это и есть шоу-бизнес. В него вкладываются деньги, чтобы заработать на нём. Я занимаюсь искусством, а не бизнесом. Пусть они собирают полные залы. Со своей стороны я могу написать красивую пластинку для того, чтобы часть публики стала моими слушателями.
– Есть ли сегодня в вашем цехе исполнители, например, уровня Аркадия Северного?
– Я не скажу, что Северный был артистом высокого уровня. Он был первым в то время, когда петь такие песни было нельзя, он был настоящим. Большинство его песен были написаны другими авторами. Оценивать его нужно по другим меркам, а не по качеству или уровню исполнения. Он был смелым, по-настоящему преданным этому жанру, искренне любящим его человеком. Ему можно аплодировать за его смелость.
– Можете назвать кого-то?
– Я не стану этого делать, могу говорить только о попсовиках. Говорить об артистах своего жанра плохое или хорошее не буду. Я служу этому жанру и хочу, чтобы в нём было много певцов. Только история может рассудить, кто из нас был лучше или хуже, и чьё имя останется. Поэтому мне не хочется никого называть, к тому же чуть не каждый автор мнит себя если не вторым Есениным, то уж точно вторым Высоцким.
– Некоторые деятели искусства на своих дисках пишут, что они сделаны «по благословению патриарха» или ещё какого-нибудь митрополита. В вашем кабинете очень много фотографий со священнослужителями, вы тоже просите у них благословения?
– А зачем мне его просить? Я не понимаю, зачем оно нужно другим? Если в песнях нет призывов к насилию или чего-то противоречащего нормам морали, то любая церковь даст на это благословение, только вот вопрос – зачем? Зачем артисту идти в церковь за благословением?
– Всё-таки, эти фотографии говорят о какой-то вашей связи с церковью?
– Это не связь с церковью, это факты из моей жизни. Вот фотография, на которой я рядом с Патриархом. Получилось так, что я отлил колокола для звонницы монастыря на Ганиной Яме, на месте, где нашли останки царской семьи. Патриарх во время своего визита побывал там и благословил строительство этого монастыря; так получилось, что нас сфотографировали. Вот фотография, на которой мне вручают награду за участие в строительстве Храма на Крови во имя Всех Святых в Земле Российской просиявших. Этот храм построен на месте расстрела семьи Романовых. Для него я отлил все колокола. Я живу в центре Екатеринбурга и часто слышу, как они звонят.
– Вы как-то сказали: «Весь наш шоу-бизнес – это давка, драка, суета». Как вы думаете, ради чего всё это?
– Давятся и дерутся за какие-то мифические премии, за которые дают деньги организаторам этих же премий. Лезут в телепередачи и дают взятки за то, чтобы попасть в экран. Через голову лезут, чтобы попасть в те же «Субботние вечера» и прочее, и прочее. Я не участвую в шоу-бизнесе и не живу по его законам. Мне не надо так суетиться и лезть куда-то. Я хожу только в интересные для меня телепередачи.
– Часто зовут?
– Нечасто. Но зато в очень достойные. Приглашают сниматься в новогоднем «Огоньке», но зачем я туда пойду? Один раз имел глупость, знакомый режиссёр с ТВЦ уговорил, но потом так долго жалел об этом… Это совершенно глупая передача, и она мне ничего не даст. Там почти все артисты выступают как статисты, выполняют чьи-то команды. И полная фанера.
– Для кого-то это большая мечта – попасть в «Огонёк», а вы так категорично о нём говорите.
– Так вот поэтому давка и драка в нашем шоу-бизнесе, потому что для них это мечта. Они лезут туда изо всех сил, а мне это не нужно.
– У вас есть какое-нибудь звание?
– Я отказался от них перед своим 50-летним юбилеем прилюдно, потому что ничего смешнее нет, чем поэт, обвешанный орденами, медалями, грамотами, вымпелами и званиями. Это не только смешно, но и унизительно. У меня нет никаких наград, кроме награды от Патриарха – Орден Святого благоверного князя Даниила Московского.
– А как относитесь к любви публики?
– Это самая главная награда для артиста.
– Она для вас не пустой звук, не пафосные слова?
– Нет. Мне очень дороги аплодисменты. Мы же работаем не для себя и не для наград.
– Я видел, как на концерте в «России» вас просто завалили цветами. Куда вы их девали? Неужели домой повезли?
– Я их раздарил работницам концертного зала «Россия» – билетёршам, костюмершам, вахтёрам, которые там работают, и своим шоферам, администраторам.
– Мне показалось, что у вас есть свой рецепт здоровья? Правда, что совсем не пьёте?
– Правда. Очень редко и только по очень большим праздникам. Было время – я много пил. Бросал и снова пил. Если пью, то пью по-русски – много, крепко и шумно. А теперь не пью.
– Бросили только силой воли?
– Силой воли и рассудка. Что касается здоровья, то я абсолютно здоров. Хотя не могу похвастаться, что серьёзно и активно занимаюсь спортом. Дома у меня есть тренажёры, по старой боксерской памяти бью мешок, железяки поднимаю. Но должен вам сказать, что если в месяц бывает по двадцать концертов, то никаких занятий особенных не надо – все эти переезды, перелёты – лучшие тренировки. Да и сам концерт у меня очень большой и трудоёмкий. Диет я не держу, и вообще в миру и в быту очень прост.
– И по улице без охраны можете ходить?
– А зачем мне охрана? Я ничего плохого своему народу не сделал, мне нечего его бояться.
– И перед выходом на сцену не волнуетесь?
– Плох тот артист, который не волнуется перед сценой. Тот, кто не волнуется, не артист, а статист.
– Чем занимаются ваши дети? Не собирались идти по вашим стопам?
– Нет, каждый пошёл своим путём. Дочь заканчивает архитектурный институт и занимается дизайном, а сын – фотобизнесом. У них своё призвание в жизни и своё её видение. Сегодня в тусовках крутится очень много детишек известных режиссёров, актёров, музыкантов. Среди них есть и жалкие, и смешные. Одни меняют дорогую одежду, ходят нафуфыренные, ездят на «Бентли», другие создают карикатурные страшилки типа «Шестая рота». А третьи – хуже того – гнуснятину про Есенина. Могу сказать, что на некоторых из них природа отдохнула с чувством глубочайшего злорадства.
– Ваши дети поют ваши песни?
– Может, и поют, но я не слышал.
– А вы дома поёте?
– Нет. Очень редко. Только когда что-то сочиняю.
Дата интервью: 2005-10-03
