Бывший пресс-секретарь татаркого президента М.Шаймиева признается, что не представляет своей жизни без Татарии, несмотря на ощущение своей ненужности ей. О своих планах реформ, профессиональной карьере рассказывает он своем интервью.
– Я даже представить себе не мог, что мы с тобой будем сидеть в кафе на площади Маяковского в Москве и говорить о том, что происходит на нашей родине. Ирек, скажи, кто ты теперь – ссыльный, эмигрант или…
– Человек, который находится в командировке в городе-герое Минске. Семья у меня в Казани, дети в Казани.
– Но еще года назад в твои планы не входила такая командировка?
– Тогда в мои планы входило сначала сохранение, а потом реформирование ГТРК «Татарстан».
– Об этом подробно ты написал в своей книжке. Кстати, почему ты написал только об этом отрезке своей жизни, а не о том, что было до этого?
– Это не мемуары. Это очерк о нравах на телевидении. Посмотри, как растут тиражи газет рассказывающих о телевидении. Людям интересно не только то, что творится на экране, но и то, что творится за экраном.
– Им свойственно подсматривать за жизнью известных людей.
– Особенно тех, кого они видят на экране. Им интересно как они живут за экраном. Поэтому такие безумные тиражи у телевизионных газет.
– А ты думаешь, кому-то интересна история про симфонический оркестр ГТРК или про увольнения сотрудников, дрязги с Ильшатом Аминовым?
– В том то и дело, что люди видели старое ГТРК, видели во что превращалось ГТРК при мне, и во что в конечном счете превратилось. В принципе мне хотелось объясниться. Я, конечно, во многом виноват, но в тоже время я как Юрий Деточкин не виноват.
За 4 месяца я сделал на телевидении все что мог, и самое главное то, что ГТРК Татарстан сохранилось. Не для кого не секрет, что в бюджете Татарстана на 2003 год ГРТК не было выделено ни копейки. А в бюджете Всероссийской телерадиокомпании не было строчки о ГТРК «Татарстан». В принципе 1 января 2003 года ГТРК «Татарстан» должна была тихо умереть.
– Но она не умерла и после твоего ухода.
– Я думаю, что не умерла во многом благодаря моему уходу. Как ни странно это звучит. Все эти события связанные с программой про «Норд-Ост» заставили власть предержащую задуматься: «мы же потеряем телевидение». Россия до сих пор не дает ни копейки на содержание ГТРК «Татарстан», которая содержится за счет бюджета Татарстана. И мало того, депутаты Госсовета голосовали за бюджет 2003 года в первом чтении, где на ГТРК вообще не было выделено ни копейки.
– Ирек, а зачем тебе нужно было в своей книжке пинать своих бывших коллег, ну того же самого Аминова?
– Андрей, с каких это пор правда стала называться пинанием? Если так пойти то можно всех журналистов, которые не пишут о бабочках считать профессиональными пинальщиками. Это значит про тех кто пишет про проблемы ЖКХ, например, можно сказать, что они пинают власть.
У журналистов есть две возможности – или говорить правду, или не говорить правду. В своем очерке «Последний романтик» я рассказал правду о том, что происходило в ГТРК «Татарстан» в течение пяти месяцев, пока я был ее председателем.
– Но ты же с этими людьми работал, сотрудничал, и раньше у тебя почему-то не было побуждения сказать правду о них?
– Почему? Я и раньше об этом говорил. Если взять татарстанские газеты того времени…
– Что, и Кузьмина называл недоучившимся актером?
– Нет, не называл. Но он до этого так и не поступал по отношению ко мне.
– Но если бы не случилось того, что случилось то и книжки, наверное, не было?
– У меня просто не было бы времени ее написать. Не было бы того теракта и той передачи, то все равно потом нашлись бы десятки других причин, чтобы убрать меня.
– Но я помню, что когда появилась печатная версия той передачи, ты заявил что записи вообще не существует в природе. А потом она вдруг появилась.
– Лично я никогда не говорил, что записи не существует. Это миф, запушенный Жаржевским. И почему вдруг? Я только сейчас через год наконец понял прочитав размышления Жаржевского в «Русском курьере» к чему такая низкая ложь была из его уст. Он до сих пор убежден, что единственная кассета с записью той программы лежит у него. Он волен поступать с ней как он хочет – надергать отдельных фраз.
А на самом деле на следующий день после программы запись действительно исчезла. Я объявил премию в тысячу долларов и заплатил их тому человеку, который мне ее вернул. Это был один из сотрудников компании.
– Просто детектив какой-то! Но вот в твоем очерке есть еще один интересный эпизод. Ты рассказывал про какую то презентацию на теплоходе и про сценку: неподалеку от тебя стояли Аминов, Зарипов и Григорьев, и как-то не так, не по-доброму смотрели на тебя. Ты пишешь, что тебе показалось что они вынашивали что-то не хорошее про тебя в ту минуту. К тому времени ты уже не работал в аппарате президента и стал, наверное, чужим для них. А вот как эти ощущения можно еще обозначить?
– Знаешь, в 2001 году на свой день рождения я получил больше тысячи поздравительных открыток. Слали все кому не лень. Но я их даже не читал, выбрасывал в корзину. Я понимал, что поздравляют не меня, а пресс-секретаря президента. После моей отставки уже с поста председателя ГРТК меня поздравило всего пять человек из чиновников.
– Можешь назвать их?
– Могу. Меня поздравил Ильсур Метшин, Асгат Сафаров, Алтынбаев, Равиль Муратов и как ни странно Фатих Саубанович.
– Но все равно интересно узнать: что ты ощущал после отставки?
– Я не отрывался от земли, когда работал в аппарате. Я был предельно доступен.
– Не поверю, что ты смотрел на гаишников не свысока? Насколько я знаю ты любитель лихой езды…
– А я и сейчас так езжу.. Когда еще был собкором «Вестей» я приучил гаишников к тому, что со мной лучше не связываться. Вот остановили меня, а я оставался сидеть в машине и если ко мне никто не подходил я уезжал. Объявляли «перехват», были разборки… А когда подходили я спрашивал: «Товарищ сержант, а почему вы нарушаете правила дородного движения?» «Как нарушаю?» – спрашивает он. Я ему объясняю, что по правилам, если он остановил меня, то он должен подойти ко мне, представиться, назвать подразделение где он служит назвать причину по которой он остановил меня. При этом напоминаю, что такого нарушения как «проверка документов» в ПДД нет. После этого они меня больше не задерживали. Они понимали, что этот человек знает закон.
– Но ты же не будешь говорить, что ты был простым гражданином… Работать в аппарате, тем более в Татарии это уже что-то…
– Ой, как я квартиру приватизировал… Моя жена ходила 2 месяца собирала нужные документы. Я звонил главе администрации, просил сделать куда нужно звонок, он обещал, но все оставалось на том же месте. Кончилось тем, что моя жена заплатила девочке какой-то 200 долларов за помощь и за 2 дня все было сделано.
– То есть твоя жена дала взятку?
– (Улыбаясь.) Это была оплата услуг.
– Когда ты приехал в Казань ты не думал о том, что потихоньку, по ступенькам подняться выше, и выше, и выше?
– Когда я работал собкором РТР меня трижды приглашали в пресс- центр президента. И я трижды отказывался. Только после того, когда мне предложили в четвертый раз, мне сказали: «Парень, ты уже перебрал с приглашениями».
– А был смысл менять свободную профессию на чиновничество?
– В том-то и дело, я не хотел туда уходить, потому что мне нравилось на тот момент журналистика. Занимаясь журналистикой я мог ежедневно соприкасаться с огромным количеством людей, с их проблемами и радостями. А уходя в пресс- центр я становился чиновником и должен был оградиться от внешнего мира секретаршами и постом охраны… Мне было сказано, что это нужно не мне, а Татарстану.
– Кому?!
– Татарстану.
– У-у-у, какие масштабы…
– И, действительно, в то время я когда стал пресс-секретарем президента время было переломное. Становление «Отечество – Вся Россия»… Передачи Доренко, который их мочил.
– Но как красиво мочил!
– Красиво?! Не сказал бы… Но и в Татарстане многие поверили ему. А то что рейтинги его программ были низкие есть и моя заслуга. Чисто технологически мы сделали так, чтобы программу «Время» с Сергеем Доренко смотрело как можно меньше людей. Я написал записку президенту: предложил потратить 10-15 тысяч долларов на закупку классных фильмов, которые потом крутили бы после 20 часов по «Эфиру» и ГТРК. Что и было сделано. И обошлось это в копейки.
– 15 тысяч долларов – это копейки?
– В масштабах предвыборной компании – да. Тем более они были оплачены из предвыборного фонда «Отчество – Вся Россия».
– Скажи, а когда ты вошел в свой кабинет в президентском дворце ты быстро разобрался: кто свой, кто не свой, кто роет, а кто не роет, кто стучит, а кто не стучит?
– Где-то через месяц один чиновник мне сказал: «Муртазин, такое ощущение, что ты родился в аппарате». То есть он видел как я разруливал интриги.
– Против тебя?
– Не только. Против того же Аминова. Ильшат ведь прекрасно знает, что если бы я в то время не был пресс-секретарем, то он не был бы председателем ГТРК. Во всяком случае огромная нелюбовь Терентьевой к Аминову была прозрачна.
– А под тебя много копали?
– Что значит копали? Даже пари заключалось: сколько я просижу в аппарате. Толчинский дал мне самый большой срок – 3 с половиной месяца. Другие давали меньше. А вспомни ту интригу Наумова, когда в «Казанском времени» сделали фотомонтаж, где я якобы танцевал в одном из ночных клубов в трусах.
– Но факт этот был.
– Не было факта.
– Но я знаю людей, которые видели это. Более того, одна стриптизерш была родной сестрой Андрея Кузьмина.
– Ну не было этого факта! Ведь никто не говорит, что Путин в прошлом – стриптизер на том основании, что он бывал в стриптиз-барах и признался об этом в книжке «От первого лица».
Не было такого, чтобы Муртазин танцевал стриптиз. Эта фотография с монтажом пошла гулять по всем сайтам, а вот извинения, которые Наумов потом напечатал никто не стал публиковать.
– Не секрет что в любом аппарате существуют группировки. Ну и ладно, пусть существуют. Вопрос в другом: почему они тянут одеяло на себя при решении самых важных вопросов?
– Есть механизм принятия решения. Жизнь каждого из нас – от президента до дворника состоит из принятия решений. От решения, которое примет дворник мало что зависит. Ну, решит он пойти на работу не в телогрейке, а в куртке и что? Но от решения мэра Казани или президента зависит как будут вертеться тысячи людей. Не знаю как в казанской мэрии, но знаю, что президент прежде чем принять решение советуется со специалистами по любому вопросу. И выслушав все стороны, он принимает окончательное решение, наиболее мудрое на его взгляд, с учетом его жизненного опыта. На языке журналистов это называется интриги, а на языке аппарата – механизм принятия решения.
– Но я очень сомневаюсь, что любой советник хоть президента, хоть мэра, советуя что-нибудь своему начальнику, думает только об интересах республики или города. Разве не так?
– Я скажу так: в этом плане Татарстану повезло. У президента нет советников, за которыми стоят какие-либо финансово-промышленные группировки. Если не считать советника по нефтяным вопросам, понятно, что он отстаивает интересы «Татнефти». Но были ситуации, когда он советовал в интересах не «Татнефти», а малых нефтяных компаний. А какие группы есть за Акуловым, Хакимовым? Нет их за ними.
– Может быть, ты просто не знаешь?
– Знаю.
– А тебе не кажется, что президент Шаймиев занимается не свойственными ему функциями, например, когда он выбирает место для строительства Баскет-холла или спиртзавода, когда он открывает цех шампуня или памятники. Кто советует ему заниматься этим? Разве это его масштаб?
– Без комментариев.
– Ну, началось… Ты же в отставке!
– Хотя я могу назвать десятки примеров когда мне удавалось его отговорить делать то, что стояло у него в плане, например открытие какого-нибудь ресторана. Кроме советников у президента есть круг старинных друзей, которые могут позвонить ему и попросить его что-то сделать. Но, действительно, в его недельном плане иногда появлялись такие публичные мероприятия, которые не свойственны президенту, это ты правильно сказал. И иногда, наживая себе врагов, мне удавалось убедить его не делать этого – не ходить на открытие ресторана или магазина.
– Да уж, не царское это дело.
– С царем мы покончили в семнадцатом. Может быть, к сожалению.
– Работа в администрации – это светлое пятно в твоей жизни или осталась горечь?
– Я оттуда ушел сам. Я очень благодарен президенту. Это была очень хорошая школа
– Ирек, если мне не изменяет память ты вернулся в Казань в 1995 году. Если вспомнить твои публикации того времени в «Молодежи Татарстана», то их отличало какое-то подобострастие перед властью. Если президент катается на катере по Кабану, то ты писал об этом так, как будто он едет по океану на лайнере.
– А ты сам-то читал этот материал?.. Ты же читал только комментарий Жаржевского. А в самом материале сплошные приколы, или выражаясь простым русским языком сплошные подьё…ки короче. Что такое «Молодежь Татарстана»? Это официальная газета, сверхзажатая.
А почему не вспомнить мой материал про гаишников в 95 году? Миниханов его до сих пор не может забыть. Или про дом номер 15 на Чуйкова. Одна половина дома обычные квартиры и жильцы получили прописку, вторая половина – общежитие. Так я такой шум поднял по этому! Это никто не помнит. А про пацанов, которых забрали в армию и тут же увезли служить в Чечню. Из них четверо сбежали и добрались до Казани. Я поднял шум на всю Россию. В итоге трое остались служить в Казани, а один вообще потом не служил. Этого никто не помнит. Почему про эти материалы Жаржевский не хочет писать?
Или: в конце мае 95- го была встреча президента с общественностью в академии наук. Я прорвался на нее, меня туда не пускали, а я был замглавного редактора. И от моего вопроса президенту в зале повисла мертвая тишина.
– И что же ты такого спросил?
– У меня была два вопроса. Второй: как он оценивает ситуацию в Чечне. А первый: «Не боитесь ли вы стать заложником своей охраны? Вот меня заместителя главного редактора газеты, за которым стоят 20 тысяч подписчиков, ваша охрана не пускала на встречу с вами».
– И что ответил он?
– Он замял этот вопрос. Сказал: «Разберусь». Этого почему-то никто не помнит.
– В моем личном архиве есть запись одной твоей программы «Точка опоры» за октябрь 98- го года, где ты говоришь следующие слова: «Пока Татарстан находится в экономической зоне Российской Федерации ничего хорошего у нас в республике не будет».
– (Молчание.)
– Это был заказ?
– Нет.
– Твое личное мнение?
– Конечно. Но вот я хотел вернуться к предыдущему вопросу насчет подобострастия. Я вернулся в Татарстан, насмотревшись на князьков, на губернаторов на местах.
– Ты про вологодского?
– Которого потом посадили. Не только о нем. Действительно, князьки-временщики, которым нужно было нахапать, потому что завтра их могли снять. Но, посмотрев тогда в 95 году на Шаймиева я считаю, что этот человек на голову, на две, на три головы выше любого губернатора российского. Это благо для Татарстана, что у руля республики находится такой человек.
– Вообще-то, у власти он оказался чисто случайно.
– Наполеон тоже случайно оказался у руля Франции. Бисмарк тоже чисто случайно оказался у руля Германии. Но Наполеон стал императором и заложил основы современной Франции. Де Голь тоже случайно оказался у руля Франции.
– Ирек, бог с ними, чего ты так уходишь от вопроса. Как же так – ты работал на РТР собкором, получал зарплату, а в программе местного ТВ говоришь, что пока Татария находится в экономической зоне РФ, то ничего хорошего ей не светит.
– Сегодняшняя ситуация опять показывает, что в этом, действительно, ничего хорошего нет. В первую очередь это касается регионов-доноров. Нынешняя экономическая политика России не стимулирует развитие экономики регионов.
– Да ну! Неужели правительство Касьянова чем-то мешает процветать «Таифу»?
– Причем тут «ТАИФ», его процветание или затухание… Беда Татарстана в том, что не процветает малый и средний бизнес.
– Я думаю, что ты согласишься, что в этом виновата вовсе не Россия, а местные чиновники.
– Ну скажем так: чиновники среднего уровня. Если говорить конкретно про Казань, то это Камиль Шамильевич. Нужно сказать, что Казань – это зона опасная для развития малого и среднего бизнеса.
– Судя по рынкам этого не скажешь.
– Рынок это не малый-средний бизнес. Извини, во всем мире 80 процентов товаров народного потребления производят предприятия малого-среднего бизнеса. Для такого монстра как «Мерседес», например, комплектующие делают десятки тысяч малых предприятий, которые не выгодно делать этому концерну. А у нас перекос в сторону промышленных гигантов. Малый-средний бизнес находится под прессом чиновничества.
Экономическая политика России сегодня вредна для Татарстана и для России в целом. Я говорю про перекос в межбюджетных отношениях, когда все деньги сначала аккумулируются в Москве, а потом распределяются между регионами.
Вот почему у нас нет ни одного федерального канала работающего не в Москве? Тот же «ТНВ» вполне мог стать каналом российских регионов, вещающим не из Москвы. Вот CNN работает в сверхскромном штате Атланта. Почему американское КГБ находится не Вашингтоне, не в Нью-Йорке, а в Лэнгли. Вот эта концентрация всего и вся в Москве вредна для России. Это хорошо для Москвы. Но Москва скоро задохнется от такого количества пенсионеров.
– А ты знаешь, что тебя многие до сих пор воспринимают как авантюриста?
– А в чем мой авантюризм?
– Вот и мне хочется тебя спросить об этом. Может быть, в том что ты приехал в Казань в 95-м на пустое место, тебя никто не ждал…
– И я пришел устраиваться на работу в «Эфир». Меня не взяли. И знаешь кто не взял? Аминов. Тот, который прекрасно меня знал по семинарам «Интреньюса». В Казани ведь все считают, что отец- основатель программы «Город» Ильшат Аминов – автор названия программы. А тут появился реальный автор «Города». Это название придумал я в 1990 году. Впервые в истории российского телевидения такая программа с таким названием стала выходить в Вологде. Я привез ее на один из семинаров «Интерньюса» и после этого в 5-6 городах России появились «Города», в том числе и в Казани. А в Казани до сих пор все считают, что это название придумал Аминов. Я думаю, что когда он не взял меня на работу у него сработала какая-то ревность. Мне предложили 2 месяца быть стажером, а потом, может быть, меня взяли бы штат. Но я же пришел не с улицы. Я был уже главным редактором городского телевидения, прошел стажировку на CNN. Я отверг это предложение.
Пошел по редакциям. Единственное куда меня взяли это была «Молодежь Татарстана». Через неделю Ратникова мне сказала: «Ты явно перерос корреспондента, давай будешь редактором отдела информации». Я согласился. А потом когда она увидела записи в моей трудовой книжке, предложила мне стать своим замом. Кстати, в казанской журналистике я сделал, по-моему, самую головокружительную карьеру: с 5 по 22 мая я был корреспондентом, а с 22-го уже стал заместителем главного редактора. Это авантюризм?
– В какой-то мере.
– Студия «Хоррият» тоже галимая авантюра.
– Правда, что она финансировалась муратовскими структурами?
– Ничего подобного. Муратов выполнил поручение президента. Решение о возможности создания студии «Хоррият» возникло по дороге из Малайзии в Казань. Все помнят как в 96-м году Муртазин чуть не стал председателем ГТРК.
А началось с того, что мы начали делать программу «Завтра». В чем-то эта программ была революционной, хотя это калька с того что я делал еще в Вологде. Потом Сагитов, тогдашний шеф ГТРК настоял, чтобы мы начали делать новости для республики. Тут встал вопрос об освещение деятельности президента. До этого как было – если президент говорит 5 минут, то в эфир идут все 5 минут, если он говорит 10 минут, то и в эфир идут все 10 минут. И это в новостной программе. На канале «Татарстан» я первый кто начал «резать» президента, выхватывал из его 5-минутной речи 17-тисекундный кусок и делать сюжет на минуту.
В том же 96-м году я везде ездил с президентом. А он такой общительный. Особенно если приезжали в район, то там какое-нибудь застолье устраивали, он приглашал журналистов за стол. И вот когда мы были в Бугульминском районе, возник вопрос о телевидении, о ГТРК. И тут что называется «Остапа понесло», то есть меня. Я ему говорю: «Конфетку можно сделать». Он: «Как?» Я: «Ну что я Вам буду рассказывать, лучше напишу». В течение месяца написал концепцию реформирования ГТРК «Татарстан». Через некоторое время он прочитал и спрашивает меня: «Все это, конечно хорошо, а кто это будет делать?» Предложил себя. Он: «А куда Сагитова?» Я предложил создать попечительский совет по ГТРК при президенте, а Сагитова сделать его председателем. Все были довольны. Но как только слухи о моем назначении стали активно муссироваться, тут же включились интриги с выплеском в СМИ негативной информации обо мне. И в какой-то момент резко переиграли, и Сагитова сделали председателем попечительского совета ГТРК, а председателем назначили Хуснутдинова, который был вице-мэром Казани
– А можешь объяснить: как его-то поставили на этот пост, если он в телевидение был ни ухом ни рылом?
– Понимаешь, у меня одно время были очень натянутые отношения с Ильгизом Хайруллиным, а он был тогжа вице-премьером и курировал телевидение. Мне кажется, что он предложил первый попавшийся кадр.
– Но это ведь так похоже: с кроватной фабрики поставили командовать космосом.
– Тогда вопрос стоял так: лишь бы не Муртазин. Они понимали, что Муртазин начнет реальное реформирование ГТРК. Хайруллин четко уловил, что он потеряет контроль над телевидением, и сделал все, чтобы меня не назначили.
Спустя время я был в командировке в Чечне. Вдруг мне звонит Сафаров и говорит: «президент летит в Малайзию, надо чтобы ты полетел тоже». Вот тогда состоялся первый разговор, о том почему я не стал председателем ГТРК. Президент спросил меня: «Что ты хочешь взамен?». Я попросил, чтобы на какой-нибудь локальной студии мог реализовать свои творческие планы. «Что нужно?» – спросил он. Я ответил: «Камеру, монтажку и помещение, а лучше создать студию». В составе делегации был Муратов. Если бы был Исхаков, то президент ему бы дал поручение. А тут получилось, что Муратов получил поручение президента помочь Муртазину реализовать его планы.
– А как же в «Хоррияте» оказалась сестра Равиля Муратова?
– Это уже потом было, когда я работал пресс-секретарем президента. Она очень энергичная женщина. Шайтан в юбке. Я когда с нею познакомился, еще не знал, что она сестра Муратова.
– А если вот еще вернуться к твоему авантюризму. Разве твое участие в выборах в Государственную думу не чистой воды авантюризм? Неужели ты верил, что ты их выиграешь?
– Я бы их выиграл, если бы не был включен административный ресурс против меня. Незадолго до выборов я приезжал в Казань, и у меня были договоренности о серьезной финансовой поддержке. Когда я уже стартовал и стал обращаться к моим коммерсантам за помощью, они мне говорили: «Извини, старик, по тебе прошла команда». В итоге нашлись люди, которые не отказались, мне удалось собрать кое-какие деньги, но их оказалось очень мало, чтобы провести полноценную компанию.
– А почему именно ты выдвигался от «Яблока»? Насколько я знаю, местные яблочники тебя исключили из партии. Тебя восстановили якобы в Москве.
– Меня исключили на незаконных основаниях. А я стоял у истоков «Яблока». Можно говорить о плюсах и минусах Явлинского, но «яблочная» идеология наиболее мне близка. Причем в «Яблоко» я пошел не за Явлинским, а за Лукиным. С ним мы познакомились еще в 91- м году, он позвонил мне в Вологду и сказал: «Мы создаем партию, сможешь сделать вологодскую организацию?». Я сделал. В «Яблоке» у меня были хорошие отношения с Лукиным и Игруновым, потом у меня установились приятельские отношения с Сергеем Митрохиным. Да и с самим Григорием Алексеевичем, я считаю, у меня не плохие отношения.
– А за что тебя исключило из партии местное «Яблоко»?
– Да нет никакого местного «Яблока»! Нет такой организации. Есть люди представляющие партию «Яблоко». Есть несколько человек, которые объявили себя «Яблоком». Есть вот эта кучка людей, человек 50–60, которые собрались назвали себя «РиЗом», монополизировали право называться демократами. И благодаря таким демократам мы профукали демократию.
– Как будет называться твоя будущая книжка?
– «Диктатура серости!».
– И о чем это?
– О серости России в целом, Татарстана в частности.
Но ты не задал мне главного вопроса.
– Какого?
– «Правда, что ты уехал из Татарстана, что ты не хочешь жить больше в республике? Что дальше?»
– Будем считать, что вопрос прозвучал.
– На самом деле, я не представляю своей жизни без Татарстана. Но у меня есть ощущения, что я не нужен республике. Я благодарен тем 15 тысячам избирателей, которые, несмотря на административный пресс, голосовали именно за меня. Я считаю, что выиграл эти выборы.
Если сегодня люди называющие себя демократами примут решение идти в Госсовет единой колонной – я даже предлагаю название Коалиция правых сил России, – если они скажут, чтобы Муртазин возглавил эту колонну, то я пойду. Но я не буду баллотироваться по одномандатному округу. Для меня мандат не самоцель. Если выиграет коалиция, то значит, там есть что делать.
– А если они так не посчитают?
– Тогда буду заниматься телевидением, книжками. А может быть буду участвовать в выборах мэра Казани.
– А говоришь, что не авантюрист!
– А вот это как раз не авантюра. Реальной альтернативы Исхакову нет. Если появится человек, который вслух заявит и предложит реальную программу…
– То его сожрут.
– Не сожрут! Я уверен, что тогда появятся десятки, сотни бизнесменов и предпринимателей Казани, которые поддержат его только потому, что вот этот сумасшедший, действительно, может сделать что-то. Хотя бы заставить Исхакова задуматься над тем, что не все в Казани поддерживают его методы управления, а они и в самом деле не всем нравятся.
А как реформировать Казань у меня уже идеи есть. Во всяком случае шесть районов, на которые поделена Казань это слишком роскошно. В Казани вполне могут быть два района, а это уже трехкратное сокращение чиновничьего аппарата. Это высвобождение колоссальных денег, которые можно потратить на надбавки учителям, врачам.
– И это говоришь ты, который работал чиновником в аппарате?! Ты говоришь вполне серьезно, что чиновников можно сократить?
– Можно.
– А куда их потом девать-то? Они же делать ничего не умеют.
– Можно и нужно. Все равно к этому придем. А что с ними делать?.. Это проблемы этих людей, который сегодня сидят на этих местах и насиживают геморрой в кабинетах.
– Как говорил Бальзаминов: «Все это мечты-с».
– Знаешь, когда декабристы вышли на Сенатскую площадь многие им говорили, что их мечты несбыточны. Через 33 года крепостное право было отменено. Они разбудили Герцена, а Герцен разбудил не Ленина, а Керенского. Февральская революция была благом для России. А то, что случилась октябрьская контрреволюция – это наш тяжелый крест. И мы до сих пор расхлебываем итоги этого путча. Он ударил не только по экономике, но и по мозгам. Извини, когда в 2003 году люди пришли на выборы и очень многие голосовали под страхом, что власть узнает как они голосовали, что власть может это узнать. Все это плоды 17-го года. Но сейчас время более спрессованное и думаю, что сейчас не понадобится 33 года, чтобы понять что Муртазин не последний романтик, что их больше. В Приволжском округе их 15 тысяч, они поверили Муртазину
Дата интервью: 2003-12-09
