Я забыл, в какую сторону открывается дверь в обкоме
Андрей Гаврилов - первый редактор газеты "Вечерняя Казань", народный депутат Верховного Совета СССР. Это интервью Андрея Петровича было последним.
– Андрей Петрович, вот уже тринадцатый год вы – главный редактор «Вечерней Казани». А что было до «Вечерки»?
– Во-первых, этот срок надо разделить: двенадцать лет я был главным редактором газеты горкома КПСС и только первый год – независимой газеты «Вечерняя Казань».
Ну, а если отвечать на ваш вопрос конкретно, то я, как говорится, прошел школу партаппарата. Это позволило мне узнать его механику и достаточно умело просчитывать дальнейшие ходы. Только поэтому я и выдержал, иначе мне сразу бы скрутили голову. Партаппаратчики, ставя меня на пост главного редактора, зря надеялись, что газета будет послушной.
– Вы – коренной казанец?
– Да, с улицы Некрасова, которую местные жители именуют «Собачкой». Так что с проблемой городских трущоб знаком не понаслышке...
После школы пошел работать на вертолетный завод, был клепальщиком. Потом поступил в Московский университет.
– Кому вы обязаны своим воспитанием – отцу, матери или другим людям?
– Матери. Я вообще безотцовщина. А окружающие?.. Нет, на меня мало кто повлиял.
– Наверное, не ошибусь, если скажу, что редакция «Вечерней Казани» стала для вас вторым домом. Видимо, отчасти и за это вас уважают сотрудники. А какой вы дома? У вас большая семья?
– Я, можно сказать, женился на «Вечерке»... Знаете, я однолюб по натуре, и когда передо мной встал выбор – семья и серенькая работа или газета, то я выбрал второе. К тому же у нас в редакции со временем создался вполне семейный дух, так что каждый сотрудник как родственник.
– Вы – народный депутат Верховного Совета СССР. Легко ли прошла предвыборная кампания? Помнится, вас обвиняли в том, что имеете детей на стороне... Что еще «интересного» узнали вы о себе?
– Трудности, в основном, создавал партаппарат, используя привычные методы – ложь, клевету. Я, например, оказался многоженцем, незаконно приобрел квартиру... Но за меня была репутация газеты, которой доверяют казанцы, ее сложившийся авторитет.
– С тех пор, как вы избраны депутатом, у вас стало больше свободы?
– Я бы сказал не свободы, а уверенности.
– Я ни разу не видел вас выступающим на съездах. Что означает ваше молчание?
– Вы знаете, Егор Яковлев и Коротич тоже ни разу не выступали. Для того, чтобы выйти на трибуну, мало иметь, что сказать, надо еще быть уверенным, что тебя захотят услышать...
Мой долг, я считаю – газета «Вечерняя Казань». И свою гражданскую позицию выражаю с помощью ее публикаций, обращаясь непосредственно к людям, к читателям.
– Вы входите в Межрегиональную депутатскую группу, были знакомы с Андреем Дмитриевичем Сахаровым. Какое впечатление произвел он на вас?
– Андрей Дмитриевич на всех производил одинаковое впечатление. Глубокая порядочность, какая-то детская застенчивость в личном общении с людьми, исключительно бережное к ним отношение, и в то же время – абсолютная несгибаемость перед бесчеловечной системой...
– Да, выдержать то освистывание, какое он выдержал на I Съезде, мог только сильный человек.
– Он умел последовательно проводить свою идею и во время выступления был полностью сконцентрирован по основной, принципиальной мысли. Он никогда не обращал внимания на чужую озлобленность.
– А что вы скажете о других членах МДГ?
– С кончиной Сахарова МДГ потеряла стержень. Группа стала разрозненной. МДГ теперь, в основном, совещательный орган. Приходит много людей случайных, любопытствующих...
– Многие сравнивают нынешнюю ситуацию в стране с пороховой бочкой.
– Да, я согласен. Возьмем хотя бы Татарстан. В прошлом году к нам приезжали корреспонденты из «Ньюсуик» и пытались делать прогнозы. Когда они утверждали, что у нас может случиться второй Баку, это казалось невероятным. Но сегодня это почти реальность – безответственное нагнетание митингового угара на площади Свободы, рискованные, взрывоопасные акции на Альметьевском участке нефтепровода «Дружба»... Кроме экономических проблем, в стране все острее встают национальные. Именно они – та самая пороховая бочка.
– Вас и вашу газету обвиняют в подогревании отношений между татарами и русскими.
– Никакой антитатарской позиции у нас нет. Подогревание страстей вымышлено теми, кому выгодно однобокое освещение событий.
Мы очень часто пишем о татарской культуре. А разве «Шахри Казан» пропагандирует православие или русскую культуру? Наоборот, республиканское телевидение, радио, многие средства массовой информации ставят знак равенства между понятиями «русское» и «шовинистическое». А кто защитит русских?
Напомню, что многие сегодняшние лидеры ТОЦа и «Иттифака» печатали свои статьи у нас, а теперь, получив большую или меньшую известность, не стесняются клеветать на «Вечерку», создавать на митингах «образ врага», манипулируя с помощью демагогических лозунгов наэлектризованной толпой. Причина проста: они хотели бы использовать самую популярную городскую газету в качестве рупора своих идей, они фанатически нетерпимы к любому инакомыслию, и наша независимая позиция для них – словно кость в горле.
– Что является для вас главным в газетном деле – обыденная редакционная «текучка» или проведение через газету определенных политических идей?
– Конечно, проведение идеи. Газета теперь свободна от партийного диктата и имеет свою точку зрения. Мы должны закреплять демократические тенденции. «Вечерняя Казань» – первая газета в стране, которая опубликовала Всеобщую декларацию прав человека. Права человека – это стержень нашей газеты.
– Теперь «Вечерняя Казань» стала независимой газетой. Скажите, Андрей Петрович, а что вы думаете сегодня о той «Вечерке», которая была зависима от горкома и горсовета?
– О той «Вечерке» у меня остались самые добрые воспоминания. Хотя все двенадцать лет работы были борьбой. В чем нас только не обвиняли? И в том, что «ВК» – мусорный ящик, куда собирают «чернуху» со всего города, и что редакция мерит шапку не по голове... Не раз я получал нахлобучки в обкоме, но газета все равно продолжала бороться за социальную справедливость.
– Теперь часто приходится бывать в рескоме?
– Я забыл, в какую сторону там открывается дверь.
– Какие отношения у вас с руководством города, республики?
– Чисто деловые. Человеческой дружбы у нас нет.
– Вы часто бываете за границей?
– Бывал. В прошлом году, например, в США и Австралии.
– И каковы впечатления?
– США – очень богатая, даже пресыщенная страна. Все заботы рядовых американцев сводятся практически к одному: «Почему у меня нет того, что есть у соседа?» Жизнь там не политизирована. Поэтому, кстати, западные корреспонденты косяками едут в Союз: сегодня мы напоминаем им Америку 20-х годов.
– Вам часто приходилось идти на компромиссы?
– Да, приходилось. Но ведь это политика. Я вообще склонен к компромиссам, но компромиссам разумным.
– Понятно, что вам много приходится читать по работе, а что вы читаете для души?
– Для души почти не остается времени. В основном, читаю газеты. И не столько из любопытства, сколько из-за того, чтобы искать новые подходы.
– Что вы делаете, когда бываете один?
– Газета – это моя жизнь, поэтому засыпаю с мыслью о ней. А отдых нахожу в музыке. У меня дома большая фонотека. Кстати, я заканчивал музыкальную школу. А вообще, я сентиментальный человек, и в музыке меня привлекает больше мелодия.
Из современников люблю Элтона Джона. Эта любовь длится уже лет двадцать. Мне он кажется родным и близким человеком. Его альбом «Прощай, желтая кирпичная дорога» могу слушать бесконечно.
Из классики предпочитаю Бетховена, его «Героическую» симфонию. Она здорово помогала мне в трудные минуты.
– Удается бывать в театре?
– Я не люблю в театре провинциальности. Когда учился в Москве, был просто влюблен во МХАТ, ждал после спектаклей артистов, собирал автографы. Я ведь застал еще таких мастеров, как Тарасова, Ливанов, Грибов, Яншин. А сегодня телевидение заменяет мне и театр, и кино.
– Вы знакомы со многими известными людьми. Поддерживаете ли вы с ними связь?
– Я близко знаком с Евтушенко, Аксеновым, Егором Яковлевым, Романом Солнцевым... Но сам не стремлюсь пробиваться к знакомству, по характеру предпочитаю держать дистанцию. Так что у нас только деловые контакты.
– Вы любите ходить в гости?
– У меня мало таких людей, к которым я мог бы пойти в гости. Но сам очень люблю, когда приходят ко мне.
