Советский и российский эстрадный певец. Член партии "Единая Россия".
– Борис Михайлович, пардон за комплимент, но не каждый мужчина в ваши годы может похвастаться таким, как у вас физическим здоровьем. Как вам удаётся так сохраниться?
– Я ценю время и жизнь. Бог подарил мне жизнь и я хочу прожить её достойно, полноценно, ни в чём себе не отказывая. Такова была просьба моей матери – жить достойно и ни в чём себе не отказывать. Но «не отказывать» не значит пить, гулять, развратничать. У неё была ещё одна просьба: «Никогда не желай никому плохого. Давай людям как можно больше добра и тепла. Не важно как они к этому отнесутся, но никогда не отвечай на агрессию агрессией».
Если же говорить про физическое состояние, то у меня есть несколько правил. Не есть всё подряд. Не мыться как попало. Главное – соблюдать режим дня. Нужно просыпаться в 8 утра и иметь первый завтрак. Потом, если есть возможность снова лечь и проснуться в 12 или в половине первого, принять ванну или душ. И не нужно растрачивать себя попусту.
– На олимпийские игры вы ездили как турист или вас пригласили в группу поддержки?
– Я был рядовым зрителем-болельщиком-переживальщиком. Меня не очень любят приглашать на официальные мероприятия. Вообще, я – кот, который гуляет сам по себе по крышам, городам и странам.
– Что значит сам по себе? Вы же имеете отношение к шоу-бизнесу, а там очень суровые законы, как известно.
– Это всё ерунда. Это вы, журналисты придумали эти законы.
– Но вы же никогда не скажете ничего такого-эдакого про Пугачёву, потому что..
– Знаете, я ничего не знаю дурного ни о ком. Если я что-то и слышал, то стараюсь эти очаги ненависти и сплетен не возбуждать. Хотя бы потому, что обо мне скажут страшнее. Что бы я не знал, я всегда буду держать это при себе и в себе. Мне не приятно когда кого-то обсуждают. Я на своей шкуре испытал это.
– Как еврей ощущаете богоизбранность?
– У меня смешанные корни. Моя мать – иудейка. Что касается отца, то я до сих пор не знаю кто он был. Но как верующий я отношусь к тем, которые уважают все религии и их законы.
– То есть вы можете пойти и в синагогу, и в мечеть?
– В мечети не был ни разу. В православные храмы хожу часто. Я ведь крещённый еврей. В синагогу тоже хожу.
– Но ведь крещённые евреи не ходят в синагогу.
– Это не считается плохим тоном. Это не предательство веры. Сегодня очень прогрессивна кабалла, это немного другая вера. Придерживающиеся кабаллы – выходцы всех конфессий сидят за общим столом и говорят только о Боге, о человеке, о природе. Думаю, что я ближе вот как раз к ним.
Я не могу сказать, что мне близок Магомет или Христос. Мне близок Бог. Я не могу делить его на иудейского или христианского. Мне кажется, что Бог в каждом из нас и важно наше отношение к нему.
Когда кто-то из служителей церкви позволяет себе говорить про меня гадости и начинает требовать отмены моих шоу, то это безумно безграмотно. Не по отношению ко мне, а к Господу Богу. Знаете, есть такая притча. Около храма стоит мальчик-негр и плачет. К нему подошёл Господь и спросил: «Почему ты плачешь?» Мальчик отвечает: «Меня не пускают в храм». «Какие же они изверги, мои посланцы», – сказал Господь.
В газетах пишут, что в разных городах есть протесты против моих концертов. Но я называю это не протестами, а гонениями. Это от злости. Мне кажется, Бог покарает этих людей. Меня не за что покарать. Я ни перед кем не грешен. На мне нет никакого греха. Если кто не читал, то пусть почитает Завет. Я не занимаюсь ничем грешным. Наоборот, я приношу людям счастье. Может быть, даже больше чем какой-нибудь проповедник.
– Позвольте, одно из ваших шоу называлось «Дитя порока»…
– Ну и что? А вот есть спектакль «Лебединое озеро» или «Риголетто». Почему их не гоняют, а меня гоняют?! Я – актёр. Не путайте яйца с божьими, ок? Почему люди решили отыгрываться только на мне? Это антигуманно. Это начало террора против одного человека, против меня. Мы же сами разжигаем террор вот таким неуважением друг к другу, унижением и оскорблением человеческого достоинства.
– Что-то, кстати, не припомню чтобы были протесты против концерта Элтона Джона.
– А там никогда такого не было! На западе в шоке, когда читают в наших газетах о том как меня гоняют. Вы скажете, что там цивилизация? Да. Но ведь и у нас всё может быть цивилизованным. Почему-то только власть упускает эту деталь. Она дала права и свободу всем конфессиям, но забыла, что есть ещё личность.
– Значит, вы строите демократическое государство?
– Все строят. Я лично тоже строю. Я не ношу камней за пазухой и не разбрасываю их. Я стараюсь их собирать, чтобы людям хотелось жить.
– Для чего вам понадобилось публично признаваться о своей ориентации? Для пиара?
– Какой пиар? Я в пиар-кампании никогда не играл. Это было тогда когда я вернулся в страну после трёх лет гастролей в Европе и Америке. Мне показалось, что я вернулся в другую страну. Мне казалось, что наступила демократия, или что господин Ельцин строил её. Другое дело, что он построил. Мне казалось, что с такими выражениями как «пидарас», «петух» покончено. Кто-то должен был всех успокоить: «Хватит ненавидеть друг друга».
– Газманов говорил, что наша эстрада на 90 процентов «голубая».
– Я не могу с ним согаситься. Думаю, что он не прав. Да и какая разница какая эстрада – голубая или розовая! Главное, что люди несут со сцены, что они могут рассказать. Обсуждать кто какой крови и веры, подсматривать кто с кем и зачем глупо и унизительно.
В тот момент, когда я публично признался, внутренне бы уверен, что люди воспримут это нормально. Сейчас ни за что бы не сказал. Ни за что! Пусть болтали бы об этом, сплетничали.
– Жалеете?
– В принципе, да. Я же не знал, что у нас будет такая демократия. Я не знал, что у нас демократию понимаю не правильно. Хотя думаю, что Ельцин не хотел этого. Думаю, что и сегодня этого никто не хочет. Но есть маленькие чиновнички, которые что хотят то и творят. Представьте себе, моё выступление сняли с юбилейного концерта в Минске. Якобы это просили ветераны. Враньё! Это решил маленький гондон-начальник. Но, слава Богу, что у господина Лукашенко есть совесть и мне позвонил один из его первых помощников и извинился. Грустно… Меня унизили в собственной стране, на родине, там, где лежат кости уничтоженных в войну моих предков.
– Вы никогда не задумывались: почему раньше Евтушенко и Окуджава собирали дворцы спорта, а теперь вы?
– Ну и что? Что в этом плохого? Пройдет время и меня забудут. И Верку Сердючку забудут.
– Вы так спокойно говорите «и меня забудут»…
– А что я должен делать? Волосы на себе рвать? Откуда – с головы или другого места? Для чего? Чтобы меня помнили?
– Ну а задумывались ли о том, какой след оставите?
– Самый благородный. По-честному, я горжусь собой. Сколько я сделал добра! Если бы все люди, которых унижают и оскорбляют в ответ сделали столько же добра, как я, то мир давно бы жил без войн и террора.
– Вы как-то рассказывали про «грязные комсомольские концы», что вам приходилось «отдаваться», чтобы получить возможность выступать…
– Ну что вы вспомнили?! Я не хочу об этом вспоминать. Это же всё было. Что вспоминать о том, что было. Давайте о том, что будет.
– Давайте. Вот Виктюк позвал вас играть в своём спектакле.
– Да, это будет.
– И Невзоров – вы прямо-таки нарасхват! – тоже позвал вас сниматься в своём фильме.
– Позвал. Это будет. Но у него пока проблемы с финансами.
– И кого же вы будет играть в фильме?
– Ленина.
– ?!
– А что тут такого? Я читал сценарий, он уникальный, но не могу рассказывать сюжет. Скажу лишь, что там я буду играть Ленина в современных условиях.
Кстати, у меня была такая история. Ко мне подошла девочка, маленькая такая, лет шесть. Дергает меня за штаны, улыбается: «Вы дядя Боря?» «Да». «А мама сказала, что вы Ленин. Вы сексуальную революцию сделали». Я чуть в обморок не упал. Никакой сексуальной революции я не делал.
– А вот российские геи считают вас своим знаменем.
– Я никогда никаким знаменем не был для них.
– В том же инетернете прочитал, что в этом году состоится первая церемония награждения премии за вклад в развитие гей-движения в России. Кто по-вашему получит Гран-при?
– Конечно, Новодворская.
– Вы как-то признались, что цена вашей популярности – одиночество. И стоит того популярность?
– У меня другое одиночество. Есть одиночество – волком выть. У меня же оно другое: всегда улыбаться в окружении друзей-публики. То, что я дома бываю один, то в быту я неприхотлив, могу сам приготовить, сам постирать. У меня есть домработница, но я не позволяю ей стирать своё нижнее бельё. Я живу нормальной тихой жизнью. Может быть, вот это самое одиночество помогает мне нормально выглядеть. Я не гружусь по этому поводу.
– А друзей много у вас?
– Периодами. Это как времена года. То много, то никого. Друзья имеют тенденцию пропадать. Я считаю, что это правильно. Для многих в российском шоу-бизнесе я – авторитет. Но это не значит, что я могу им всем звонить, дёргать, грузить. Это мои друзья.
– В шоу-бизнесе могут быть друзья?
– Конечно. Многие певцы – мои друзья. Но у меня немного другое понятие о дружбе. Я стараюсь друзьям не мешать, не затирать глаза и не засирать мозги.
– Как-то странно вы дружите, Борис Михайлович. А как же общение?
– А зачем? Что такое общение? Приходить и грузить своими проблемами? Я этого никогда не делаю. Если у меня есть какая-то радость, то я могу позвонить и рассказать об этом. Но делать этого не буду. А вдруг у моего друга горе, а я ему буду про свою радость рассказывать. Но если мне позвонят поделиться радостью, а у меня будет горе, то в ответ я скажу только одно слово: «О кей!». За это меня многие ценят и считают своим другом. Так что, у меня совсем другая, как видите, философия дружбы. Это вам не за столом сидеть, пиздеть, жрать семечки, а потом на толчке ждать когда всё это выйдет из тебя.
– Ну зачем же сразу семечки? Можно и водочки попить.
– Я не пью её. Я уже всё выпил в своё время. У меня чистый органический образ жизни под девизом: «Не мешать и не раздражать!».
– Ваша квартира в одном из самых престижных домов Москвы. Вы – богатый?
– Если судить по меркам западных артистов моего уровня, то я нищий. Если по российским, то я хорошо стою.
– Артисту много надо?
– Мне лично да.
– То есть хотели бы купить весь этаж этого дома?
– Нет, мне вполне хватает своей маленькой квартирки.
– Ничего себе маленькая – за сотню метров будет.
– Для артиста моего уровня – это очень маленькая квартира. Но мне больше не нужно. Деньги мне нужны для другого – снять клип, записать диск, одеть группу в составе 15 человек, заплатить администратору, сходить к зубному или другому врачу.
– А если деньги кончатся, тогда не будет ни клипов, ни дисков?
– У меня они не кончатся. Они кончатся тогда, когда у меня кончатся мозги. Но, слава Богу, я шизофренией не болею. Я здоровый, довольно молодой мужчина в хорошем состоянии.
– Говорят, что для того чтобы песня стала хитом нужно много платить радиостанциям. Вы платили?
– Врут. Если песня хит, то её и так будут крутить. Я никогда не платил. Кто-то может быть и платил, но не я.
– Многие до сих пор помнят Бернеса, Утёсова, Шульженко. Почему же сейчас так много однодневных звёзд?
– О чём вы говорите? К сожалению, ни Утёсова, ни Шульженко, ни Бернеса никто не помнит. Точнее, тех кто помнит их осталось процентов десять по всей стране. Это же уходящее поколение.
– Но какие были голоса на прежней эстраде.
– У Бернеса никогда не было голоса. У Шульженко тоже.
– Но вы же не будете спорить, что у нас почти вся эстрада безголосая?
– Я тоже безголосый, ну и что? Ко мне же приходят на концерт как к знаменитому артисту.
– Вам не мешает отсутствие голоса?
– Бернесу же не мешало. А чем я хуже его? Я не хочу иметь голос как у Баскова.
– Правда, что на западе вам покровительствует Джордж Майкл?
– Правда.
– Кто же в России ваш покровитель?
– Публика. Иногда мне кажется, что она безумно меня любит. Те кто негативно ко мне относятся просто кривляются. Они несчастные, агрессивные люди.
– Так, может быть, вы сами провоцируете на агрессию?
– Чем же это?
– Например, вот цитата из вашего интервью Ярославу Могутину: «Я – охуительная баба».
– (Пауза.) Если бы вы выжрали два килограмма водки, то сказали бы, что вы не баба, а охуительный тигр. Я же актёр. Я делаю шоу.
– Ещё одна цитата из того же интервью: « У меня очень маленькая талия, у меня маленькое влагалище».
– У кого влагалище?
– Это вы про себя говорите сами.
– (Задумчиво.) Где вы это всё взяли?
– Это ваше интервью Ярославу Могутину.
– ….
– Так может быть, вы сами провоцируете на агрессию такими откровениями?
– Значит, мне так хочется. Почему я не могу так сделать? Я же актёр. Я играю. А в жизни я обычный человек. Вы же сами видите.
– О вас столько анекдотов. В интернете чуть ли не целый сайт анекдотов про Моисеева. У вас есть любимый анекдот о себе?
– Я их не читаю, но отношусь к ним положительно. Но если меня любит страна и придумывает анекдоты про меня как про Пугачеву или про Брежнева, то, значит, я чего-то достиг.
– То чего достигли – это предел?
– Нет, я ещё ничего не сделал. Но мечтаю об этом. Наверное, самым большим моим достижением будет если я докажу людям, что есть человек, персона, и не важно какой он масти. Я хочу достичь свободы, мира и благополучия всем.
– Разве это возможно?
– Возможно. Если таких, как я будет большинство.
Дата интервью: 2004-09-23
