Народный артист России. Наибольшую известность получил за создание экранного образа Шерлока Холмса в цикле телефильмов режиссёра Игоря Масленникова, за что в 2006 году был награждён Орденом Британской империи.
– Правда, что вас крестил сам Василий Качалов?
– Он считается моим крестным.
– В те времена священники должны были сообщать на место службы тех, кто крестил.
– Если бы они сообщили на место службы Качалова, то его это никак не затронуло бы. И Качалов, и папа были беспартийными.
– Насколько в жизни вам помогало имя отца?
– Он мне не только физический отец. Он мой отец в искусстве, он мой учитель и пример для подражания.
Мне повезло. Еще Честерстон сказал: «Надо внимательно выбирать родителей». Я выбирал очень внимательно и общение с отцом, с кругом его друзей – это моя школа в искусстве. У нас в доме перебывала вся советская творческая интеллигенция.
– Вам довелось работать с ним?
– Единственный фильм, где мы снимались был «Слепой музыкант».
– Волновались?
– Знаете, волнение всегда должно присутствовать. Если человек не волнуется, то ничего у него не получится. Когда актер волнуется он осознает свою ответственность перед зрителем, перед своим персонажем, перед автором. Вы думаете, футболист когда выходит на поле не волнуется? Еще как волнуется!
– Московская школа, в которой вы учились оказалась очень звездной – и вы, и Андрей Миронов, и Геннадий Гладков… Насколько помогали вам в жизни связи с выпускниками этой школы?
– В этой школе я учился, но заканчивал другую – московскую среднюю художественную школу. Из первой школы у меня остался один друг, с которым меня связывает не только личная дружба, но и творческое содружество. Это композитор Геннадий Гладков. Мы с ним дружим уже более 60 лет. Ни одну свою режиссерскую работу ни в кино, ни в театре я не делал без музыки Гладкова.
Настоящие друзья, конечно, помогали, настоящие друзья всегда помогают. Знаете, чем дружба отличается о любви? Любовь может быть односторонней, не разделенной, а дружба не может быть без взаимности.
– Вы всего один год прослужили в театре имени Вахтангова. Почему ушли из него?
– Я был принят в театр имени Вахтангова по окончании Щукинского училища. Но Калатозов пригласил меня на съемки фильма «Неотправленное письмо» и я взял академический отпуск на полтора года. А когда съемки закончились то Юлий Яковлевич Райзман сказал мне: «Вася, вы будете много сниматься. Очень много. Это я вам говорю по режиссерскому опыту. Поэтому если у вас в театре нет большой занятости, то уходите из него». И я ушел в театр киноактера. Потом я, действительно, снимался в год в двух фильмах, а учитывая, что фильмы снимались по полгода, а то и по году, то можете себе представить нагрузку.
– Вместе с Юлианом Семеновым вы создали театр «Детектив». Почему он закрылся?
– Потому что наступили времена ельцинского беспредела. Наш театр некоторые типы из бывшего политуправления МВД с молчаливого согласия тогдашнего министра внутренних дел Ерина просто разгромили, устроили в его помещении вопреки указу президента всякие коммерческие заведения – турбюро, антикварную лавку.
– Вы не пытались найти другое помещение?
– Дважды в одну реку не войти. Если наступают такие времена и начинаются такие отношения, то мучиться и искать помещение с труппой безденежных актеров не стоит.
Наш театр просуществовал с 1988 по 1992 год, мы побывали с гастролями в 15 городах Советского Союза. У нас был первый антрепризный театр, он назывался «Московский экспериментальный», потому что начальство было в ужасе от нашей идеи, но мы сумели пробить ее. Сейчас кто-то пытается приписать себе в заслугу создание первой антрепризы, так вот – ничего не получится!
– Невозможно не спросить про Холмса. Правда, что вы с Виталием Соломиным признанны «лучшей парой континента»?
– Лучше парой всех времен на континенте.
– А признаны кем?
– Об этом написала «Дейли мейл». Наш фильм про Шерлока Холмса участвовал во внеконкурсной программе в Монте-Карло. Там была группа Би-би-си и они пришли в восторг от фильма. Потом его показали по английскому телевидению.
– Показывали дублировав или с субтитрами?
– С субтитрами, мой голос там остался. А французы в журнале посвященному фестивалю напечатали мою фотографию над фотографией жюри с заголовком «Лучший Шерлок Холмс – советский».
– Вы бывали на Бейкер-стрит?
– После фильма неоднократно. Я подружился с организатором и директором музея Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, 221-бис, теперь он мой хороший друг. В этом музее есть моя фотография в роли Холмса, она висит над фотографией лучшего английского исполнителя. Сотрудники лондонского музея попросили меня что-нибудь подарить музею и я выкупил на «Ленфильме» и подарил им каскетку и пальто «своего» Холмса. Кстати, если вы будет в Лондоне и побываете в музее на Бейкер-стрит, то можете там купить и мои фотографии в роли Шерлока Холмса.
– Насколько совпала атмосфера на Бейкер-стрит с той, что была создана в фильме?
– Полностью совпала. У нас были хорошие художники – семья Каплан. Начинал их сын Марк, который сейчас работает в королевском театре Швеции. Потом к нему присоединились его родители. Они хорошо знали викторианскую эпоху. На «Ленфильме» несмотря на прошедшие войны и беды были колоссальные реквизиты. Там можно было найти много вещей того времени.
– У актеров большей частью торговой маркой является лицо, а у вас голос. Долгое время в народе считалось, что он у вас из-за того, что вы или много пьете или курите.
– Я уже несколько лет вообще не пью. А курю много… Но мой голос не связан с этим. Я сорвал его еще на съемках фильма у Калатозова. Слава Богу, что это случилось, и я обрел такой индивидуальный голос. Ему даже подражать нельзя.
– А что это была за история на съемках «Форта «Байярд», когда вас обвинили, что вы якобы напившись сорвали их?
– Это была клевета. Через пять дней та же «Комсомольская правда» приползла ко мне на коленках, извинялась и дала опровержение. Как всегда – сначала нагадили, а потом выражали недоумение, что их источник дал им не ту информацию. Они написали, что я ходил по форту покачиваясь. А я вообще там не был! Я им так и сказал: «Не надо принимать сточную канаву за источник».
– Вы стали участником создания национальной академии кинематографических искусств и наук. Чем она занимается?
– Если «Ника» – самопровозглашенная академия вроде академии Лолы и Саши, то наша академия создана классически, у нее есть семь учредителей. Среди них – союз кинематографистов, Первый канал, Академия наук России. Президентом академии является режиссер Владимир Наумов, а я член президиума. У нас все должности выборные.
Пока у нашей академии нет своего помещения, и мы из-за этого не можем полнокровно развернуть свою деятельность. Единственное что мы делаем сейчас – проводим конкурс наград премии «Золотой орел».
– Если я правильно понимаю, озвучить героя мультфильма все равно что роль сыграть?
– Да, это можно уровнять. Я ведь видел только нарисованный персонаж или куклу, и должен был попасть в двигающееся изображение. Так было и с Карлсоном, и с крокодилом Геной, и с удавом.
– Почему появилась идея сделать мультфильм «Бременские музыканты»?
– Мы – я, Гладков и Энтин – захотели сделать музыкальный мультфильм. Проше говоря – мюзикл. Стали искать сказку, хотелось, чтобы она была доброй, веселой и талантливой. Так мы нашли сказку братьев Гримм, но населили ее и другими персонажами, ведь у братьев Гримм не было ни Трубадура, ни принцессы. Да и сама сказка была всего полторы страницы.
– Почему вы решили остановиться именно на этой сказке?
– В ней были музыканты. Кот, осел, пес и петух мечтают придти в Бремен и стать уличными музыкантами.
– А как вы отнеслись к абдуловскому проекту «Бременских музыкантов»?
– Никак. Это вообще никакого отношения не имеет к ним. Поделка какая-то.
– Вас приглашали к сотрудничеству?
– Нет. Они даже не платят нам, за ними до сих пор гоняется охрана авторских прав. За фильм они нам заплатили, не могли не заплатить. Но они же еще гоняют по стране спектакли, а сколько и где неизвестно. Не хочу, не хочу говорить об этом! Противно просто. Противно, что известный всем артист Саша Абдулов позорит свою фамилию.
– Не каждому актеру удается попробовать свои силы в режиссуре. Вы попробовали.
– Я закончил высшие режиссерские курсы, моим педагогом был Михаил Ильич Ромм. Я получил диплом с отличием за мультфильм «Самый-самый». Как режиссер проработал в мультипликации шесть лет, за эти годы снял «По следам бременских музыкантов», «Фаэтон – сын Солнца» полнометражную «Синюю птицу», сделал документальный фильм для телевидения посвященный моему отцу «Борис Ливанов». А в 1997 году снял фильм «Дон-Кихот возвращается».
– Почему вы решили снять фильм именно про Дон-Кихота?
– Это очень интересная тема. Я сделал его совершенно по-новому.
– Я где-то читал, что Дон-Кихот был первым анархистом. Вы согласны с этим?
– Нет. Он был первым коммунистом. Во-первых, никакой он не рыцарь. Он старый идальго, который начитался основоположников рыцарства и решивший осчастливить человечество. Когда они с Санчо уходят осчастливливать человечество Дон-Кихот говорит: «Промедление смерти подобно». Потом эту же фразу говорил и Ленин. Я думаю, что это фатальное совпадение. Очень уж похожа коммунистическая идеология на Дон-Кихота и его размышления. Или ты признаешь, что Дульсинея самая красивая женщина или…
– Вы сами остались довольны работой?
– Да. Фильм получил Гран-при на двух международных фестивалях. Но я оцениваю фильм не только полученными призами, а тем что мы – я, Гладков, Джигарханян – выразили на экране и донесли до зрителя то, что хотели.
– У вас не было внутреннего отторжения, когда вы играли Дзержинского?
– Не было. Потому что я играл не железного Феликса в длинной шинели, а преддверие этого. С ним не случилось еще этого перерождения. Я играл господина в соломенной роскошной панаме, в белом чесучовом костюме и с тростью. Я играл франта, который занимался революцией. Потом мне предлагали играть Дзержинского еще много-много раз, но я отвечал: «Дзержинский – это не амплуа».
– В «Звезде пленительного счастья» вы сыграли Николая I. Запомнился эпизод, когда царь стоя за портьерой подслушивал допрос декабристов. Этот факт был или он выдуман?
– Нет, это не придуманный факт. Но вообще-то какие-то детали в фильме были придуманы, их можно было домыслить исходя из личности Николая.
– Волновались, наверное, в царском образе?
– Волнение было, когда я вышел на Дворцовую площадь и увидел выстроенные войска. У меня тогда даже слезы выступили на глазах, видел бы это мой дед! Видел бы он, что я играю царя, и передо мной на Дворцовой площади выстроились войска!
– Вы играли не только главные роли, но и эпизодные, как, например, хирурга в «Зеленом огоньке».
– Да. Но, знаете, интересно что в моей актерской биографии я сыграл несколько врачей. Вот и сейчас закончил съемки у Бортко в «Мастере и Маргарите». Там я играю психиатра Стравинского.
– Не было никакой чертовщина на съемках?
– У нас в павильоне нет.
– Как вы относитесь к тому, что российская культура…
– Зарубите себе на носу, молодой человек, что российской культуры не существует. Культура может быть только национальная. Есть татарская культура, есть башкирская культура, есть еврейская культура…
– Вас не смущает, что сегодня русская культура постепенно размывается общечеловеческими ценностями?
– Сегодня наша внешняя разведка признает, что среди наших граждан существуют «агенты влияния» по развалу нашей страны. Недавно это публично признал директор внешней разведки в интервью «АиФ». Я считаю, что вот такая фигура как Швыдкой занимается разрушением традиций русской культуры. И он не одинок. «Агенты влияния» сегодня пробрались и в правительственные органы. Мы должны выявлять, отслеживать и обозначать всех «агентов влияния». Вот недавно вышла книга «Михаил Швыдкой – лучше Геббельса». В этой книге собраны материалы обо всех его грязных выкрутасах вокруг русского искусства и русской культуры. Но ничего у них не получится – русская культура настолько глубокая и могучая!
– Вы ходили на недавнее биенале, где показывали ворочающегося в коробке Ленина?
– Нет. Я терпеть всего этого не могу. К искусству это никакого отношения не имеет. Это провокация, которая выдается за искусство. Это все на потребу минуте, а искусство делается на века.
– Как вы думаете, почему эти «агенты влияния» так не любят русскую культуру?
– Наверное, им за это хорошо платят. Они люди не только продажные, но и циничные. Сейчас, когда всем правят деньги, хотя в большинстве это грязные деньги, это считается нормальным явлением.
Мне было приятно получить недавно общественную награду – совет национальной и экономической безопасности вручил мне орден «Щит Отечества» I степени. Вопрос состояния искусства и культуры в стране – это вопрос национальной безопасности. С этим полностью согласен наш нынешний министра культуры Александр Соколов.
Но в тоже время глупо говорить, что русской культуре чужды общечеловеческие ценности. Кому они чужды – Толстому, Гоголю, Твардовскому? Но подмена наших ценностей чужими все равно не пройдет. Все что взмывается на мутной волне взмоется и уйдет в унитаз.
– Вы как-то сказали, что любой актер проверяется классикой. Почему именно классикой?
– Потому что она несет великую правду искусства. Она занимается жизнью человеческого духа. В классике всегда абсолютно выверены межчеловеческие отношения и место человека в мире.
– А как же тогда авангард?
– Это один из рукавов или карманов на одежде, которую одевает на себя классическое искусство. Не более того.
– Вам не хотелось попробовать сделать что-то в стиле авангард?
– Я воспитанник классической русской школы. Я – наследник своего отца, мхатовского актера. Я несу эту традицию и считаю, что выше ее ничего нет.
Как-то известный дирижер Владимир Федосеев спросил меня: «Вася, что всего труднее играть?» И я ответил: «Классику». Он согласился со мной. Наверное, можно облегчить себе жизнь и заняться авангардом…
– А есть мнение, что классика – это нафталин.
– Классика – это то, что живет с вами всю жизнь и сопровождает всю жизнь. Из нее вы черпаете нравственные силы.
– А что это за скандал с театром кукол Образцова, к которому, как я понимаю, вы оказались причастны?
– Это все Швыдкой.
– Как Швыдкой? Опять Швыдкой?
– Да, опять… Театр, который создал Сергей Образцов практически погибает и представляет из себя жалкое зрелище. Его вытесняет режиссер, который там обосновался, некий Андрей Денников. Его спектакли – это совсем другой театр, они почти на самодеятельном уровне. Шел был он лучше в другое помещение, может быть, у него получилось бы создать свой театр. Но лезть со своим театром в театр Образцова и разрушать его – преступление.
Мы с Гладковым работали с Сергеем Владимировичем Образцовым и предложили себя в качестве руководителей его театра. Там до сих пор нет художественного руководителя. Но Швыдкой в результате спрятался от нас.
– Ваш отец очень интересно выразился про партию, назвав ее «видом группового помешательства». А вы как относитесь к партиям?
– Я не считаю, что художник должен быть в партии. Я в партии, которая называется «Искусство» потому что эта партия всегда несет оптимистическое начало. Искусство всегда несет надежду. Те политические партии, которые хотят оптимизировать жизнь, которые несут надежду – мои союзники.
– Вам не кажется странным, что на виду большей частью деятели искусства чья позиция чудесным образом совпадает с позицией власти?
– Это было всегда. Всегда есть деятели искусства, которые обслуживают власть.
– А вас звали обслуживать?
– Были попытки. С разных сторон. И не я не сказал бы, что они были робкие, наоборот, очень откровенные.
– Золотые горы сулили?
– Ничего они не успели посулить. Я вот понимаю, когда люди вступали в партию во время войны, потому что это была экстремальная ситуация.
– Как вам кажется, почему сейчас стало как-то не ловко говорить о гражданской позиции?
– Кому стыдно?.. Мне вот не понятно почему идет такая кампания: если скажешь, что ты русский, да еще патриот, то тебя тут же записывают в антисемиты. Какая чушь! Это же похоже на бред сивой кобылы. Это все от желания разделить, разорвать связи, ведь если их разорвать, можно разрушить и страну. А это уже политика отторжения.
Если я гражданин своей страны, то почему же у меня не может быть гражданской позиции? Помните у Некрасова «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан»?
– Это актуально сегодня?
– Это всегда актуально! Мораль и нравственность первичны, а экономика – вторична. Безнравственный аморальный человек никакую экономику создать не может. Он может только набить себе карман, если он не гражданин и не работает на общество.
– То, что у вас «увели» идею снять «Андрея Рублева» не обидно?
– Ой, ну когда это было… Кто старое помянет – тому глаз вон. В своей книге Андрон Кончаловский извинился передо мной, признался, что он обязан мне за «Рублева».
– Почему вам пришла идея снять фильм про Рублева?
– По своему первому образованию я художник. Тогда я побывал в Суздале, именно там мне пришла эта идея. Еще я хотел сыграть Рублева. Поделился замыслом с Андроном и Тарковским… Что из этого получилось – известно.
– Интересно, а что использовал из вашего замысла Тарковский?
– В моем замысле, в частности, было сделать фильм черно-белым, а в финале показать в цвете фрески Рублева.
Но, как сказал мне Маршак, у художника ничего украсть нельзя. У художника можно украсть золотые часы, но они редко бывают у настоящего художника.
Дата интервью: 2005-07-09
