Смех Адриано Челентано – вещь заразительная, и в ней заключены 40 лет проповедей, безумия и прекраснейших песен. Вызвать его несложно. Достаточно спросить: "Если бы фестиваль в Сан-Ремо организовывал Ваш друг Тони Ренис, Вы бы могли снова принять участие?" – "Нет, конечно, нет", – и смеется.
– Но почему Вас так смешит эта идея?
– Я смеюсь, потому что как раз 2 года назад я действительно бы принял участие, но не как исполнитель. Я дал понять RAI, что могу организовать фестиваль…
– И ничего не вышло?
– Да, мне нужен был карт-бланш, чтобы решительно его разгромить, и с успехом, а не неудачно, я бы сделал так, чтобы нельзя было вернуть все, как было. Я сказал: "Дайте мне срок в 6 месяцев, я посоветуюсь с моими коллегами", я бы собрал Васко Росси, Де Грегори, Джованотти, всех великих, получилась бы просто сумасшедшая затея. Но, очевидно, они побоялись.
– И поэтому в Ваших планах нет никакого телевизионного выступления?
– Есть идеи, которые приходят и уходят, но это необходимо даже в той ситуации, которая сегодня складывается на телевидении, даже на том телевидении, которого нет… Действительно, это было бы прекрасно, идеи роятся в голове. Но между строк читается страх пойти по дороге, которая неизвестно куда может привести, я говорю о "своем" телевидении, этот страх читается в коридорах RAI… Мне кажется, что новшества любого типа могли бы принести пользу и тем, кто у власти, даже если это связано с определенным риском. Я верю в демократию, не верю в цензуру, что приводит к неблагоприятным последствиям. Но сейчас RAI дрожат, не решаются: "сделаем это, не сделаем, а что будет потом, не хватает смелости, а потом так и останется?" В общем, я бы это сделал еще и потому, что это был удачный момент для того, чтобы предложить такое телевидение, которое может сосредоточить на себе взгляды людей, заставить задуматься…
– Но все-таки хорошие новости есть. Престижный французский журнал о роке "Les inrockuptibles" посвятил Вам статью в возвышенных тонах под названием: "Величайший Челентано"…
– Должен признаться по правде, я был удивлен больше всего тоном статьи, в которой говорилось о невероятных вещах, и не только для Франции, которая довольно часто оказывалась дальновидной. Когда я выпустил "Prisencolinensinanciusol", песню, которая предваряла рэп на 10 лет, в Италии не произошло ничего. Прошло 6 месяцев, и мне позвонили из "Cgd" и сказали, что я должен подумать о новой песне, которая скоро должна выйти, и я сказал: "Но ведь она уже есть, уже записана". – "Как? – ответили они, – ты записал песню и ничего нам не сказал?" – "Да нет же, – говорю, – вы ее хорошо знаете, это "Prisen"… В это время из Франции приехал сотрудник свободного радио и сказал, что хочет купить мои песни, и, прослушав, сказал: "Вот эта", и это была "Prisen". Художественный директор "Cgd" объяснил ему, что эта песня в Италии не была воспринята никак, а он сказал: "Ничего, я ее беру", и он поставил ее в эфире, и было множество откликов, и я, как и мог сделать по контракту, снова выпустил эту песню через год. Было продано миллион копий, миллион во Франции, столько же в Германии и в других странах, где я никогда не был.
– Страх перед полетами?
– Абсолютный. Во Франции и Германии я был, потому что мог поехать туда на машине. Но Америка – это другое, мне даже сейчас поступают просто потрясающие предложения, особенно если посмотреть на цифры, но я никогда туда не ездил из-за страха перед полетами. Я летал только 1 раз – в Россию, но это было исключение, поскольку я снялся в фильме "Джоан Луи" (об Иисусе, который возвращается на Землю в наши дни) и получил письмо из Кремля, в разгар коммунизма, от Горбачова, который только вступил на пост, и в письме говорилось, что они очень заинтересовались, и тогда я сказал: здесь это становится миссией и поэтому я должен лететь в Россию, самолет упасть не может, и поэтому я летел без страха, а самолет так качало, была плохая погода, и, в конце концов, я сам успокаивал других, ведь мне был знак, что в этот раз самолет не может упасть.
– Как вы завоевали такую большую популярность в странах Востока?
– Это удивительно, не то слово. В России, мне сказали, существовали тысячи подпольных кассет с моими песнями. Последнее предложение, которое мне сделали, было невероятным. Оно было из Казахстана. Они поговорили с моей женой, Клаудией, были сложности, тогда они сказали: "Послушай, никаких проблем с деньгами, мы – группа миллиардеров", тогда Клаудия объяснила, что дело не в деньгах, а в страхе перед самолетами. "Да нет, – ответили они, – вы не поняли, он не должен никуда ехать, мы сами приедем".
– Сейчас у Вас нет желания сказать свое слово? Если бы Вы оказались перед камерами, перед итальянцами, что бы Вы сказали?
– Я бы попытался подумать вместе с Италией, что правильно, а что ошибочно. Я бы попытался понять, и, возможно, оказался бы против кого-то, это всегда было так, когда я выступаю на телевидении, всегда есть кто-то кто злится, но я бы попытался дать оценку ситуации, сказал бы, что я бы хотел чтобы было в Италии… Нет, сейчас я не скажу, иначе больше не будет сюрпризов на телевидении…
– Но, как вы считаете, в общем, мир улучшается или ухудшается?
– Ну, подозрение, что ухудшается, есть. Когда закончился (или почти закончился) коммунизм, это приводит к тому, что командовать над всем будет бизнес, а когда командует бизнес, мир ухудшается, по качеству, города портятся. Альбертини, мэр Милана, сказал такую глупость, за которую его нужно арестовать, когда говорил, что хочет видеть Милан полным небоскребов, он предопределил разрушение не только в Милане, но и в мире. Он должен был сказать, что хочет видеть Милан с отголосками Венеции. Но он хочет видеть небоскребы, которые угнетают людей и порождают преступность. Человек должен находится в таком месте, которое можно любить. Если ему есть что защищать, он не станет преступником. Вот то, что я бы сказал по телевидению.
– Вы не думаете, что последние успешные диски несколько традиционны по сравнению с Вашим постоянным антиконформизмом? Вы успокоились, или в какой-то момент эта черта снова проявится?
– Она может проявиться в любой момент. После программы "Fantastico" я повернулся в сторону полемики, и в каждом диске были какие-то сильные моменты. "Il re degli ignoranti", например, но это оставляет определенное количество людей "за бортом", он не так популярен. Тогда, начиная с диска с Миной, и дальше я решил сделать паузу также и для того, чтобы определить струны популярности, а сейчас, я думаю, наступил момент, чтобы изменить струны. Я чувствую потребность в этих вещах. Слушая последний диск, я сам чувствую, что чего-то не хватает. В следующем альбоме будет по-другому.
Дата интервью: 2003-09-03
