Он собирает аншлаги и без массированной ТВ-рекламы. На его концертах не только дамы бальзаковского возраста (считается, что это – основная публика Александра Серова), но и молодежь – та, что пресытилась забойными, бездушными попсовыми ритмами и тянется к образцам классической эстрады.
– Александр Николаевич, артист вашего уровня вполне может не обновлять программу – зрители все равно ждут прежде всего старые добрые ваши шлягеры: «Мадонну», «Я люблю тебя до слез», «Ты меня любишь» и другие…
– Тем не менее я привезу в Петербург программу, обновленную не меньше чем на 30 процентов. К тому репертуару, что я исполнял на гастролях полгода назад, добавилось еще несколько новых песен, в том числе «Микрофон» и «Версаль».
– Чьи же это произведения?
– Обе песни – мои. Слова и музыка.
– Для меня новость, что Серов пишет стихи…
– Нет, на звание поэта я не претендую. Пишу тексты. Я и раньше писал тексты, просто никогда не афишировал это.
– Признайтесь, вы на всех концертах «рассыпаетесь» в комплиментах публике или только в Петербурге признаетесь зрителям в любви?
– Плох тот артист, что не любит свою публику. На Дальнем Востоке или в Калининграде, в Нью-Йорке или Сыктывкаре… Но что касается ленинградских зрителей, то я говорил, говорю и буду говорить: у вас публика особая, я всегда преклоняю колено и говорю «спасибо» за то, что они не забывают меня, столько лет ходят на концерты. Для артиста это большое счастье. Тут не надо ничего выдумывать, никакого блефа в том, что смысл моих выступлений – в моих зрителях. Не будет зрителя – и вся звездность пойдет в тартарары. Хотя я себя звездой никогда не объявлял: наглости не хватает. Звезда – это артист, чье творчество освещает весь мир, – это Том Джонс, Майкл Джексон.
– Мудрая мысль… Вы относитесь к той категории артистов, что «воспроизводят» публику, пополняя ее ряды все новыми поклонниками?
– Твердо утверждать это не могу. Но для меня очень важен пример Юрия Антонова: он не меняет свой репертуар, «сидит» в нем так плотно, но все новые поколения зрителей открывают для себя его творчество. Я, конечно, не могу сравниться с Антоновым, который царит на нашей эстраде с 70-х годов, но за плечами у меня тоже 20-летний стаж в роли востребованного гастролера. Есть уже какая-то «выдержка»! И песни, спетые мной 20 лет назад, до сих пор не покидают мой репертуар. Я не автор-исполнитель, тем не менее народ воспринимает мои шлягеры как «песни Серова», они крепко засели в сознании нескольких поколений, а на концертах воспринимаются как свежие. Это и «Ворованная ночь», и «Ностальгия по тебе», и пресловутая «Мадонна», и «Как мне быть» образца конца 80-х годов… Будь это нафталин, публика не так бы реагировала. Публика для меня – лучший камертон. Если песня слабая, то народ не обманешь ни победами в конкурсах, ни первыми местами в купленных хит-парадах…
– Александр, почему на нашей эстраде так мало баритонов? Вот Стас Пьеха – начинал как баритон, в чем-то даже подражая Серову…
– Совершенно очевидно, что в последнее время многие молодые артисты, ломая себя, пытаются втиснуться в рамки «формата» какой-то радиостанции, телеканала, какого-то модного стиля. Я ненавижу слово «формат». В нем нет ни капельки творчества, одна казенщина с душком шоу-бизнеса.
– А вам нужно «попасть в формат»?
– С нас уже не так требуют на телевидении, потому что нас там называют «сбитые летчики». Но мы выполняем свою функцию. Я в данном случае выполняю функции «эстрадного певца», потому что занимаюсь обыкновенной эстрадой, ее еще можно назвать «классической». И если классическая эстрада нужна кому-то, то очень хорошо. Если нет – значит, попса затмила все.
– Вы считаете себя наследником легендарного эстрадного баритона Тома Джонса?
– Стараюсь в меру своих сил. Недавно была хохма, мне позвонил с Би-би-си Сева Новгородцев, попросил: «Саша, скажи пару слов!» – «О чем?» – «У Тома Джонса юбилей – 70 лет. Мы делаем большое интервью с артистами всего мира, скажи ты от России». Я говорю: «Я спел его песню, отдавая дань уважения великому артисту, а акцент у меня достаточно жуткий, и понятно, что я ни на что не претендую с этой песней, но это воспоминания о тех дорогих 70-х годах, когда классика была крепкая, сильная. До сих пор «Дилайла» на концертах принимается на ура.
Я, может быть, еще что-то записал бы из великого наследия Тома Джонса, но, к сожалению, много у меня сейчас, скажу вам по старой дружбе, душевных травм, личных проблем. Поэтому немного я «сдулся». Что дальше будет, не могу сказать.
– Другие звезды, наоборот, бьют себя в грудь и доказывают всем: «Я самый лучший! Я самый крутой! Я номер один!» Почему вы не занимаетесь самовнушением?
– Не хочу врать ни себе, ни людям. Начнешь врать, пиариться – вконец запутаешься, и народ это почувствует, от тебя отвернется.
– А со здоровьем как?
– Не очень. Усталость присутствует, депрессия из-за личных травм. Предложений о гастрольной деятельности очень много, но я даю концерты выборочно. И уже тяжело одному продержаться весь концерт, мне помогают молодые, талантливые певицы – те, что принимают участие в моей программе.
– В Википедии сообщается, что ваша жена – ваш менеджер…
– Напишите опровержение! Это полная чушь, она вообще никогда не прикасалась к творчеству, никогда не помогала мне как менеджер. Вы же знаете, у нас вообще очень сложные отношения.
– Помню, у вас одного из первых в Москве появился 600-й «мерс»…
– Проехали уже эту тему. Неинтересно. Я по-другому уже все воспринимаю. Машина – это железяка, особенно по нашим дорогам. У нас дороги забиты, дикие пробки – и стирается разница, что ты едешь на среднего класса машине или на фешенебельной… Мы постепенно приближаемся к западной модели, где нет повального увлечения дорогими автомобилями. Машина – это средство передвижения: все! Это попсовая молодежь, которая пиарится, покупает сейчас крутые тачки. Чтобы тебя показали по ТВ, как ты шикуешь. На ТВ их «роллс-ройсы» и «майбахи» смотрятся эффектно, но когда в реальной жизни ты попадаешь в пробки, то какая разница – среднего класса у тебя машина или за 700 тысяч долларов?
– Два года назад вышел альбом «Признание», где собраны ваши старые песни, которые в свое время хитами не стали, а возможно, достойны лучшей участи…
– Да, это, можно сказать, мои «начальные» песни, которые ни на что не претендовали, но, как выясняется, были не так уж плохи. Мне идея такого диска понравилась, но меня просто аферисты обманули. Я думал, это будет легкий, подарочный альбом, а они взяли и сделали из него такой, что он стоит по 300–500 рублей. В итоге для многих моих поклонников такой диск просто не по карману. Это подлый поступок промоутеров, которые с фирмами грамзаписи вошли в контакт. С ними бороться у меня нет сил.
Про новый альбом я думаю, но нынче ведь все воруется, все перелопачивается.
– Насколько скрупулезно вы следите за своей внешностью? Ведь годы как птицы…
– Мы все меняемся: кто-то стареет, кто-то держится молодцом, но я пока к пластическим операциям не прибегал. Иногда возникает проблема лишнего веса – после того как проведешь в студии месяц-другой, где малоподвижный образ жизни. Но стоит выехать на гастроли, и щеки начинают проваливаться…
– Вы мужчина явно спортивный. Во что играете?
– В прошлом я был очень спортивным человеком. Это не раз помогало мне. Многочасовые перелеты и переезды во время гастролей – это, скажу я вам, тяжело. Но и сейчас я не могу сказать, что совсем сдался. У меня дома есть беговая дорожка, различные эспандеры и гантели. Стараюсь не терять форму. Очень люблю ходить пешком. Люблю теннис, но не модный ныне большой, а настольный. У меня много приятелей среди боксеров, борцов. А для тренировки мозгов могу под настроение разгадать кроссворд… Если есть время, еду в Серебряный Бор, подхожу к дубу Лемешева, обнимаю его и стою минут двадцать. Оказывается, дуб дает положительную энергию и заряд настроения. Лемешев перед премьерой всегда так заряжался, а потом пел потрясающие арии.
Я не знаю, что такое отпуск. У меня нет отпусков и выходных. Бывает, к примеру, в воскресенье проснусь, а в голове какая-то новая идея! И я бегу в студию! Как и в остальные дни.
Дата интервью: 2010-06-23
