Известная актриса театра и кино считает, что театр может помочь человеку развиваться духовно. О том, как начинала съемочный день на съемках сериала с молитвы, и почему не любит современные комедии она рассказала в интервью.
– Как вы думаете, если бы судьба не свела вас с Динарой Асановой, появилось бы кино в вашей жизни?
– Не знаю. Течение жизни непредсказуемое. У меня так сложилось. Мне было четырнадцать лет, когда начала сниматься.
– Вы случайно встретились с ней?
– Как говорят старцы, кто верит в случай, тот не верит в бога. Ее муж был промышленным графиком, как и мои родители. С ним познакомилась, когда он приехал к нам домой по делам. Потом познакомилась с Динарой.
Она была удивительным человеком. У нее был дар учителя, потрясающе работала с детьми. Это был процесс сотворчества, не давала сценарий в руки. То есть мы знали историю – что и как, но она давала нам возможность импровизировать. Это было очень интересно. Например, в фильме «Ключ без права передачи» было много отходов от сценария, очень многое рождалось на площадке.
– Вы сами верили, что есть такая молодежь, как в этом фильме?
– Не люблю обобщения. Одинаковых людей в мире нет, поэтому зачем говорить, была такая молодежь или не была. Мы были такими же ребятами, как те, которые снимались.
– Не смущались быть на одной площадке с такими как актерами, как Петренко, Шукшина, Васильева?
– Меня так воспитывали, что никогда не было кумиров. Плюс ко всему, Динара очень демократично общалась со всеми. Старшие актеры были замечательные личности, никто из них не «звездил». Мы с ними очень хорошо общались. Прежде всего было ощущение сотворчества.
– Актер Олег Анофриев говорил, что в кино люди собираются на два-три месяца, а потом разъезжаются и забывают друг по друга. Так и есть?
– Когда люди живут в одном коллективе, им необязательно дружить. Это скорее такое обобщенное мнение.
Театр – очень сложный организм, в нем выявляются все недостатки человеческого характера. Если в кино они проявились,то после окончании съемок расстаются и забывают. В театре сложнее, в нем люди живут вместе в течение многих лет.
– Наверное, в том, что люди собираются ради кино на несколько месяцев есть своя романтика?
– Все зависит от истории, компании, материала. За сорок лет работы в кино у меня много чего было.
– А какой фильм вспоминатеся больше всего?
– У меня достаточно много интересных работ – и по материалу, и по общению. Выделять какой-то один не хочу.
– Но все равно какие-то теплые чувства, наверное, есть к одному из них?
– Не обязательно по теплоте. Вот была картина «Какие наши годы». Счастливее моей физиономии в то время не было. Мне было приятно работать, хотя картина снималась сложно. Я могла сниматься только по средам, когда в театре, где служила, был выходной. Ради съемок летала каждую среду в Ташкент. Из Таллина прилетал Ульфсак, из Москвы – Леонид Броневой, Елена Проклова. У нас была чудесная компания. Нас встречали с пловом, виноградом…
«Школьный вальс» люблю очень, но на съемках были сложны отношения с режиссером. У меня было свое представление о роли, и оно не всегда сходилось с его мнение.
– С режиссером спорили?
– Почему нет?
– Желания уйти не было, если не переубеждали?
– Нет. Когда прочитала сценарий, то поняла, что должна играть. Причем, было смешно, когда узнала, что Павел Григорьевич Любимов сказал, когда увидел меня на встрече, что играть должна Цыплакова. У меня было такое же ощущение.
Когда снималась у Динары Асановой, то вместе с другими актерами, была на монтаже, участвовали в процессе создания фильма.
Но у меня не было мечты просто быть актрисой. Динара предложила сниматься, и мне было интересно. Мне было интересно сниматься. Второй раз во ВГИК поступила уже на режиссуру. Нормальный процесс для меня. Актреский заканчивала в мастерской Льва Кулиджанова и ТатьяныЛиозновой, а режиссерский у Алова и Наумова.
– Юрий Яковлев называл Лиознову «чертом в юбке», говорил, что она была очень жесткая…
– У нее были свои требования. Это нормально. В режиссуре не так много женщин, и все они обладают определенным характерром. Для того, чтобы руководить коллективом, да еще с актерами делать то,что считаешь нужным, требуется волевые качества и умение работать с людьми.
– Кто из мастеров оказал большее влияние?
– Почему вы думаете, что я могу кого-то выделить? Нельзя говорить, что только один из них чему-то научил меня. Учит вся жизнь, все режиссеры, сама актерская профессия. Это просто человеческий опыт. Это может быть общение с кем угодно, с разными людьми.
– Вы шесть лет работали в Малом театре. Почему ушли? Что-то не получилось?
– Почему не получилось? За шесть лет сыграла много ролей. Ушла потому что стала учиться во ВГИКе на режиссуру. Сначала ушла на договор. Когда стала снимать дипломную работу, то совсем ушла. Стала заниматься режиссурой в кино.
Михаил Иванович Царев пригласил меня. «Лена, зачем тебе это надо? – сказал он, – у тебя в театре все есть. В кино может не получиться». «Не получится, так хоть пойму, что не получается» – ответила я. Четыре года училась, и что, должна все бросить из-за конфитктной ситуации – съемки дипломного фильма совпали с выспуском спектакля. Мне пришлось выбирать, и я выбрала кино. Несколкьо раз Царев вызывал меня играть Лизаньку в «Горе от ума». Мне звонили из театра: «Михаил Иванович спрашивает, есть ли у вас время? Можете ли вы сыграть?». «С удовольствием», – отвечала я, и играла.
– Почему-то считается, что актеры могут быть такими же духовными, как и их герои. Это так и есть?
– Про духовную жизнь хорошо сказал Серафим Саровский: «Духовной жизнью живет очень мало людей, ибо духовное начинаеся только тогда,когда человека начинает посещать святой дух. Все остальные, будь то миряне или монахи, живут общехристианской жизнью». Сегодня духовных героев на сцене театров очено мало.
– То есть образцом культуры актеров назвать нельзя?
– Всякое бывает. Все зависит от людей. В Малом театре коллектив сложный, в нем есть разные люди – и чудесные, и завистливые. Как в любом коллективе. Бывают и интриги. Театр – это коллектив, ограниченный определенным пространством.
– Заметил, что вы ссылаетесь на религиозных деятелей. Почему?
– Я верующий человек.
– Что случилось? Церковь вроде не приветствует лицедейство…
– У архиепископа Иоанна Шаховского есть интерсная работа «О театре». В ней он пишет, что для апокалиптической массы людей театр может быть возвышающей ступенькой, если актеры и режиссеры вкладывают в работу определенные мысли.
Я считаю, что настощее искусство, как и творчество, это величайший дар Божий, который помогает людям разобраться в себе. Например, в посланиях у апостолов есть замечательная фраза: «Совершенный человек тот, у кого чувства навыком приучены к различению добра и зла». Так же и в театре, где актеры и режиссеры закладывают в основу нравственные вещи, а не любуются злом, не популяризируют его, тогда театр может помогать человеку становиться более совершенным, духовно развиваться.
Я поставила спектакль «Мать Иисуса» по пьесе Александра Володина. Замечательный спектакль, зрители плачут. Те, кто не читал евангилие, начинают его читать. В театре после спектакля его бесплатно раздавали. Ведь многие, называя себя христианами, ничего не знают про веру.
– Есть мнение, что вера и церковь – это разные вещи. Вы так не считаете?
– Мне это смешно слышать. У человека есть тело, душа и дух. Он не может отрицать в себе самое главное – духовную жизнь. У православных философов есть грубое, но замечательное деление уровня сознания человека – плотское, душевное и духовное.
– То есть душевность и духовность тоже разные вещи?
– Абслютно. Когда человек руководствуется желаниями плоти, у него плотское сознание, душевный человек живет эмоциями – когда его хвалят, он радуется, если ругают, то плачет, а духовный смотрит на все совершенно другими глазами. Его могут ругать, а он будет радоваться, потому что видит в этом другое. Целостное мышление у человека может быть только тогда, когда он духовен. Вообще было бы здорово, если бы люди понимали, что человек, в первую очередь, это дух, а тело – авоська, которая дана ему для существования в материальном мире.
– Но, согласитесь, что церковь сложно назвать духовной, потому что она занимается еще и хозяйственными вопросами.
– Причем здесь это? Мы говорим о человеке. Есть вертикаль – я и господь. Есть горизонталь – организационные, межличностные отношения.
Знаете, духи тоже бывают разные. Есть бесноватые люди, в них тоже дух. Грубо говоря, тело – авоська, в ней банка – сосуд души, и чем она наполнится, зависит от свободной воли человека.
– Отец Георгий Митрофанов говорил в интервью, что большинство служащих сегодня в церкви – бывшие комсомольские и партийные работники. Вас это не смущает?
– Апостол Павел тоже участвовал в гонениях и уничтожении христиан, а потом стал сосудом божьим. Не надо сравнивать. Я тоже была комсомолкой, и потом покаялась в этом.
– Как?
– Перед богом покаялась.
– Может, подскажите читателям, как разделять религиозных деятелей – кто духовнее, кто не очень?
– Человек должен понимать своим сердцем. Старцы замечательно писали, что человек должен на уровне своих мыслей научиться различать мысли от бога, свои собственные и от бесов. Для этого нужен определенный душевный опыт, духовный рост.
– Откуда все это вдруг взялось, если семьдесят лет, при старом режиме, ничего этого никто не знал?
– У меня папа тоже был коммунистом, а когда болел и умирал, то у него рядом стояла икона, и он размышлял о серьезных вещах.
– И вас не коробит, что Зюганов целуется с патриархом?
– И что? Все равно каждый будет сам отвечать за свои поступки перед богом. В Писании сказано: по плодам узнаете их. Наш плод – это все, что происходит вокруг нас, даже то, что мы видим по телевидению. Другое дело, когда человек смиряется, живет тем, что и остальные, не хочет вырваться, и его устраивает, что им кто-то руководит. А ведь его цель – достичь совершенства. Вы заметили, что сейчас переставали задавать вопросы об иделах, совершенстве? Раньше такого не было. Что такое идеальное сознание? Что такое совершенный человек? Это человек, который выходит на высочаший божественный уровень воспрития мира.
– Разве идеалы не меняются с каждым поколением, как и сама жизнь?
– У каждого свое представление об идеале. Важно, куда человек поднимается при жизни? Иисус пришел и показал путь – как нужно жить.
– В советское время тоже были идеалы…
– Коммунисты многое взяли из заповедей Христа, только отменили две главные: возлюби господа всем сердцем и не сотвори себе кумира.
– У них и в политбюро было двенадцать человек, по числу апостолов.
– Со мной так говорить не надо. Сравнивать сХристом партагейноссе не надо.
– Как вы думаете, почему в советское время, несмотря на цензуру и идеологию, искусство, например, в том же кино, все таки существовало. Сейчас нет цензуры и идеологии, а где искусство?
– Оно есть. Но есть и вседозволенность. Раньше люди были вынуждены искать художественные язык и образы, чтобы сказать то,что им хотелось, и что было запрещено.
Сейчас делать можно все, лишь бы получить популярность. Главным критерием стал рейтинг. Я включаю телевизор: на канале МТВ идет конкурс популярных песен – «Поющие трусы». Можно снять штаны, показать голую жопу,и – ты будешь иметь рейтинг.
– Когда драматические артисты на сцене раздеваются догола – это искусство?
– Это выбор человека: делать это или не делать. Я не осуждаю. Каждый поступает и существует в зависимости уровня своего сознания. Для кого-то это приемлемо, для меня нет.
– В московские театры ходите?
– Почти нет. Только когда друзья позовут. Основная масса драматургии, которая сегодня существует, на потребу низменному, плотскому сознанию. Мне это неинтересно. Как говорили старцы, яд пробовать на вкус необязательно. Или – прикасаясь к саже, невозможно не испачкаться…
Мне интересно другое. Недавно я поставила спектакль в Ногинском театре, получила колоссальное удовольствие. Эта работа была еще и разговором с актерами на духовные темы. Они сыграли удивительный спектакль, после которого зрители не только плакали и благодарили, но и начинали задумываться о своей духовной жизни.
– Так что же, теперь на каждом спектакле в театре нужно плакать?
– Почему на каждом? Сходили, посмотрели, и хорошо.
Если честно, я не очень люблю комедии. Особенно те, что делают сейчас, у них дешевый уровень смеха. В комедиях Гайдая или Рязанова совершенно другой уровень юмора. Просто поржать мне не нравится.
Есть уровень мировой литературы. Я тоже играла Зою Окоемову в комедии «Красавец мужчина». Но у смеха есть два уровня: можно издеваться над человоком-персонажем, а можно посмеяться по-доброму над несовершенством человека, чтобы он он через юмор осознал недостатки. Комедии на уровне любовного треугольника мне кажутся пошлятиной. Я не хочу засорять собственное сознание таким мусором.
– Заметил, что ваши коллеги, не все, конечно, но с возрастом некоторые признаются, что актерская профессия никчемная. У вас нет такого ощущения?
– Нет. Я сняла сериал «Семейные тайны» в то время, когда серьезно пришла к вере. После долгих размышлений, абсолютно перевернула для себя способ работы с актерами. С одной стороны, мы показывали в сериале жуткую историю, получился современный «Король Лир», а с другой стороны, никого не оправдывая, закладывали правильную информацию.
Больше десяти лет я преподавала, была деканом факультета в академии Нестеровой. Своим студентам говорила: «Если вы хотите жить духовной жизнью, то не должны придерживаться, когда играете, постулата «я в предполагаемых обстоятельствах». Почему актеров мистически преследуют те ситуации, которые они играют? Потому что они присвают их себе. Они могут согрешить вместе с персонажем, и потом это нужно будет отрабатывать в своей жизни. Всегда говорила студентам: «Никогда не говори о своем персонаже, как о себе. Говори: «мой персонаж, моя героиня делают то-то».
После того, как вышел сериал, ко мне подошла известная адвокат: «Лена, у меня интересная история… Три дня приходили люди и забирали иски о разделе имущества. Без скандалов, даже денег обратно не требовали. Я перепугалась, подумала, что со мной не хотят работать. Спросила одного клиента «в чем дело?», и он мне сказал: «Мы посмотрели сериал «Семейные тайны», и подумали: «зачем мы делимся?». «Тогда вам никто не вернет ваши деньги, за которые вы судитесь». «Что такое деньги? Мы к богу идем». У меня был шок».
Кино на самом деле может очень серьезно воздействовать на сознание человека, если информацию закладывать правильно. Я раньше молилась перед съемками фильма: «Господи, я не могу изменить мир, людей, но хочу помочь человеку осознать себя». Он, даже не пойдя в церковь, только посмотрев фильм, может подумать: «И я такое творил? Господи, прости». И изменит свое поведение. Те, люди, которые забрали свои иски у адвоката, выдернули себя из ада при жизни. Кто обычно делит имущество? Бывшие муж и жена, родственники, партнеры по бизнесу. Они ведь находятся в аду, решая свои проблемы в судах.
Мало того, кино и театр – это опосредованный жизненный опыт для человека. Он может не быть в тех ситуациях, в которых оказыватся герои фильмов или спектаклей, но глядя на них, человек может задуматься. Почему многие любят смотреть сериалы? Потому что в них происходит такая жизнь, которой у зрителя нет, и он неким образом участвует в ней.
– Вы сами смотрите их?
– Иногда. Есть неплохие сериалы. Иногда смотрю ради того, чтобы увидеть, как работают актеры, работу режиссера, иногда нравятся какие-то трюки. Например, есть картины, которые зрителям нравятся, а я мне нет. С художественной точки зрения, я не люблю фильм «За прекрасых дам», а люди его любят. Там снимались замечательные актеры, которых я обожаю, с ними дружу.
С другой стороны, понимаю,что не надо упрощать. Фильм по каким-то причинам может не сложиться, но люди затрачивали на него жизненные силы, и возможно больше, чем на удачный. Мера труда и затрат сил совершенно не обязательно связана с результатом. Бывает очень сложная работа, а потом что-то получается. Бывает наоборот.
Я не люблю упрощений, но сейчас время такое. С преподавания ушла потому что стали вводить тесты. Как можно тестировать творческих людей, заставлять их выбирать ответ из трех вариантов? Это не только в академии Нестеровой ввели, а везде. На мой взгляд, такая система образования отучает размышлять.
– Вы только поэтому ушли?
– Не только поэтому, но из-за этого тоже. Мне стало стыдно смотреть на ребят, которые должны тыкать в ответы… Самые необразованые люди могут ткнуть наугад в вариант, и получить хорошую оценку. А думающий человек начинает задумывать над идиотски заданными вопросами и ответить неправильно. Это просто стыдно, это система разрушения сознания.
– В фильмах «Школьный вальс» и «Счастливая, Женька» не было никакой религизности, но в них было и о нравственности, и морали. Значит, можно и так?
– Уровень сознания человека проявляется в быту. Все думают, что вера – это нечто сокровенное. Представим, что человек едет в автобусе, рядом будет стоять старушка, а он ковыряет в носу и продолжает сидеть. Это тоже уровень сознания, он проявляется в каждой мелочи. В том числе и в воспитании.
Когда снимала сериал «Семейные тайны», то каждый съемочный день начинала с молитвы и разбирала все с позиции заповодей, к тому же у меня была роль верующей женщины. Но быстро поняла, что эти вещи не воспринимаются остальными. Кто-то не понимал в силу духовной необразованности, кто-то просто не был готов к такому уровню размышлений.
Вера – это не только то, что мы говорим, но и образ жизни, поведение человека в быту. Можно говорить о вере, можно не говорить.
– Сегодня все чаще вспоминаются строчки Евтушенко «Гражданские сумерки опускаются на Россию». Как их совместить с религиозностью большинства людей?
– Только не путайте религиозность и духовность.
– Так ведь церковь призывает к смирению.
– Я долго размышляла о нем. Смирения перед чем? Ведь есть смирение перед божьей волей, а есть смирение перед грехом, но это потакание греху.
– Разве власть не без греха?
– Замечательно сказал Христос: «Не дайте злу победить вас. Побеждайте зло добром». Это очень хороший постулат.
– Зачем же смиряться перед тем, что власть все больше и больше ограничивает свободы?
– Каждый сам выбирает, что делать. Человек каждый день стоит перед выбором, как ему поступать в той или иной ситуации.
– То есть с тем, что делает власть, нужно просто смириться?
– В Библии есть такое понятие – жертва правды. Ради правды человек жертвует очень многими вещами. Каждый выбирает сам – лгать или не лгать.
– А если возникнет ситуация, когда люди снова пойдут на Болотную, пойдете?
– На Болотную я не ходила. То, что нам показывает телевидение, рассказывают сми – малюсенькая часть айсберга. того, что происходит на самом деле, мы не знаем. Поэтому о политике я не говорю, мне это неинтересно.
– Не ошибусь, если скажу что вы купались в роли Евы в фильме «Адам женится на Еве»?
– Мне было очень инетерсно. Перед этим Андрей Сергеевич Кончаловский дал мне почитать книгу князя Сергея Волконского, где он описывает систему Дельсарта, его классификацию жестов. Ромм в свое время говорил, что именн эта книга должна быть настольной у каждого режиссера и актера, а не система Станиславского.
Прочитав книгу, решила придумать все жесты. Плохая игра артиста выражается в одном – он делает неправильные жесты. Если артист органичен, то он, не задумываясь, ведет себя правильно, все выражает своим телом. Тело – выразительный инструмент артиста.
Учеными доказано, что шестьдесят пять процентов информации человек получает визуально, вербально не более тридцати пяти процентов. Если слова с пластикой будут разниться, то он будет верить тому,что видит, а не слышит.
После прочтения книги решила поставить эксперимент. Как раз в то время играла непосредственную особу, и решила придумать для нее все-все, вплоть до заикания. Поэтому я купалась в роли, мне было интересно, и получила удовольствие от работы в фильме.
Я эксперементировала внутренне. Было очень интересно работатьс Виктором Титовым. Перед съемками он сказал нам: «Импровизируйте, делайте, что хотите, но вот в этих рамках», и обозначил их – сначала должны быть разгильдяи, раздолбаи, которые вызывают недоумение у людей. Постепенно все открывается.. Он разобрал с нами всю историю, выстроил коридор, а дальше: «Импровизируйте». Это было очень интересно. Мы очень быстро сняли фильм.
Потрясающий был режиссер. Я очень его люблю. Посчастливилось работать с таким человеком.
– Счастливая вы..
– Поэтому и говорю, что не люблю конкретизировать. За сорок лет работы в кино, пообщалась с таким количеством уникальных людей, что выделять кого-то было бы смешно.
Дата интервью: 2012-09-22
