Интриган и матерщинник, но при том необыкновенно добрый и щедрый человек – так рекомендуют Стаса Садальского лучшие друзья и коллеги. И стараются держаться на пионерском расстоянии. Не дай бог угодить под перо.
– Последний всплеск интернет-материалов о вас датируется 2001 годом – юбилейными панегириками по случаю вашего 50-летия. А потом – тишина. И сообщение в журнале FHM о том, что 3-метровый крест на вашу могилу уже готов…
– Помнится, меня одна журналистка спросила: "Чем вы будете заниматься в новом тысячелетии?" Я ей ответил, что преимущественно намерен лежать в гробу. Она возмутилась: да как так можно о себе! А я ей: если вы думаете, что будете чем-то другим в этом самом милленниуме заниматься, то глубоко ошибаетесь. И вы, и ваши дети, и дети детей – все там будем. Я очень легко стал к этому относиться…
А что касается того креста, так я его заказал после смерти моего брата Сережи Садальского. Десять лет назад. Я тогда просил у Собчака, чтобы Сережу похоронили на Волковом кладбище (оно рядом с Московским вокзалом – мне так удобнее могилу навещать). Собчак сперва отказал: мол, брат не та фигура, он-то был просто рабочим. Тогда я спросил: "Что ж, мне самому умереть, чтобы место дали?" Собчак тут же пошел на попятный и подписал разрешение на захоронение брата. А я таки заказал и себе крест – про запас.
"Одно время я был запрещен к показу на ОРТ, но это трудно: я слишком много снимался – куда они денутся!"
– Думаете, некому будет вам памятник поставить по факту?
– Скорее нет. Я же все богаче и богаче становлюсь. К примеру, недавно, чтобы рот заткнуть, правительство выделило мне пентхаус в центре, у метро "Третьяковская" – четвертый и пятый этаж. Сумасшедшая квартира, 150 метров – представляете, сколько она стоит?! Так что все будут драться за мое наследство. Сразу найдется куча родственников и близких. Поэтому я заранее сказал: берегите меня – я все завещаю детским домам! Вам после моей смерти ничего не достанется! Думаете, они захотят мне памятник за это поставить?!
– В Ригу вы приехали из Эстонии, откуда можно за 16 минут долететь на вертолете до Финляндии, где живут ваша загадочная жена-финка и дочь, которую, если верить вашим многочисленным заявлениям в интервью, вы толком и не видели. Неужели не екнуло?
– Ничего загадочного в той жене нет! Знаете, тогда ведь был Советский Союз: народ готов был убиться за баночное пиво. Познакомившись в театре с финкой, которая была на 15 лет старше меня (а я голодный студент!), я решил: вот оно, поймал я свое великое счастье… и банку пива. Одна моя приятельница дала ключ от своей квартиры, и мы с этой финкой неделю не выходили на улицу – у нас был просто сумасшедший секс, пока не сгрызли всю крупу и не начали подыхать с голоду. Так и появилась наша дочь. Но у меня совершенно отсутствуют отцовские чувства: отец ведь не тот, кто родил, а тот, кто воспитал. А я этого не сделал. Моя дочка даже не знает ни слова по-русски – о чем мне с ней говорить?!
П- ервой ролью юного Стаса был синьор Помидор на сцене воронежского интерната, куда его после смерти матери сдал отец. Нынче Садальский вживается в образ князя Апельсина. Кстати, княжеский титул ему официально даровало Дворянское собрание России. За заслуги перед Отечеством.
– Ну хоть простое любопытство у вас есть?
– Ну ладно, признаюсь: видел я ее десять лет назад. Играл спектакль в Театре на Юго-Западе, смотрю: девочка стоит – с моим лицом и таким же собачьим прикусом. Я про себя подумал: бедный ребенок – еще и прикус мой получила в придачу ко всем прочим несчастьям. Я ей подарил старинные бриллиантовые серьги, доставшиеся в наследство от бабушки… Вроде какой-никакой отец. Впрочем, мы с ее мамой Канисто так и не разведены.
– Как-как ее зовут?!
– Пирио Лииза Телерва Канисто. Почти Канистра, поэтому я так легко и запомнил весь этот странный набор слов. Кстати, в Финляндии эти самые "Канистры" – очень известная фамилия влиятельного клана. Один из Канисто был даже президентом. Ну да я то время не застал. Да и в Финляндию переезжать не собирался: я ведь только там женат, а для России по документам свободен. Но актер должен жить в своей стране – иначе он себя потеряет…
– А в своем отечестве что ж, не нашлось для вас любви? Даже дрянная девчонка Даша Асламова, с которой вы на пару начинали карьеру скандалистов (она – в "Комсомольской правде, вы – в "Экспресс-газете"), и та остепенилась и вышла замуж!
– Да что же вы меня с каждой проституткой сравниваете?! Хоть она и вправду сыграла роль в моей карьере. Первый скандал мы с ней на пару затеяли. Я в журнале "Супермен" сообщил, что после книги "Записки дрянной девчонки" знакомые перестали с ней трахаться и стали дарить вибраторы. Даша подала в суд. Это была огромная раздутая кампания. В результате мы выиграли в тираже газеты, а она – в тираже книжки… Ну а потом суды и скандалы посыпались, как из рога изобилия: с певицей Азизой, с министром Сидоровым, который требовал с меня сто миллионов за мою заметку про его уголовное дело с торговлей картинами (позже выяснилось, что я был не совсем точен: Сидоров не торговал, а обменял две потрясающие картины на иконы), но свой иск против меня спустил на тормозах.
Теперь все. Устал. Ну ее, эту журналистику – она насквозь продажна: обслуживает ту или иную сторону! Строить из себя честного журналиста просто глупо…
– То есть вас стали поджимать конъюнктурными рамками?
– Меня начали поджимать деньгами. Хоть для меня деньги ничто, но я искренне возмущался, когда руководство повышало зарплату себе, а не мне. А ведь именно я держал в своих руках (и содержал, и подкармливал за свой счет) самые крутые источники информации. Да и вообще меня не устраивает, когда кто-то глядит на меня свысока, а в редакции главное – редактор, а журналист – никто и ничто. Газета принадлежит Потанину, и если кто был ему симпатичен – про тех мои материалы попросту не ставили. Ничего не объясняя. Потом говорили: "Ты знаешь, места не хватило!" Но я понимал, почему его не хватило.
Да ладно, теперь мне все это неинтересно – не моя чашка чаю. Я пошел в антрепризу: сегодня для меня это все. "Отдайтесь гипнотизеру" – одна из лучших моих ролей. Играю каждый раз как последний, на разрыв аорты. И моя партнерша Галька Петрова блистательна. Пьесу написал Сигарев – 26 лет, "Антибукер", а в прошлом году получил самую престижную премию в мире – Лоренса Оливье. Режиссура высочайшего класса! Нине Чусовой всего 29 лет, а она лучший постановщик Москвы, хотя и обоср-лась со спектаклем "Резиновый принц" с Лолитой (Милявской). Но тут продюсер виноват – Лолита не попала в роль. Она должна была быть замухрышкой, а потом так влюбиться в манекена, что оживить его и стать принцессой. А она с самого начала слишком роскошна – нет превращения.
– После возвращения в театр униженные и оскорбленные вашими скандалами простили вас?
– Ай, да ну их! Да, много я себе нагадил! Подпортил себе жизнь. Одно время я был запрещен к показу на ОРТ, но это трудно: я слишком много снимался – куда они денутся! Задним числом признаюсь, что, если бы теперь началось все заново, я вообще не стал бы ничего писать. Впрочем, как говорила одна французская певица, но гредерьен – как есть, так и есть! Рвать волосы я не собираюсь.
– Как я поняла, деньги вы сейчас зарабатываете на виртуальном гипермаркете "Кошелек.ru"?
– Да ну его! Был такой еврей из Израиля Борис Моисеич. Позвонил мне и говорит: давай организуем магазин. Я поначалу отказался: не моя чашка чая – из меня бизнесмен, как из г-вна пуля. А он: тебе ничего и не надо делать, я буду платить тебе зарплату 2000 долларов, а ты собери мне все нужные подписи. Чтобы открыть бизнес, надо обойти кучу чиновников (пожарные, санэпидемстанция и прочая, и прочая): все они только и твердят, что это нельзя, это запрещено, – но все дело в ставке. А Моисеич хотел все бесплатно получить. Мне-то любая подпись – три секунды, но все-таки я его предупредил: хватит мне петь еврейскую народную песню "Денег нет" – надо людям хоть коньяку дать. Дал. В результате фирма стала процветать, заказы бешеные посыпались… Тут Борис Моисеич и смекнул: а зачем мне Садальский? И выпер меня. И как только он это сделал – у него пошли проверки. Бизнес закрыли, Борис Моисеич нынче сидит в Бутырках. Так что от сумы да от тюрьмы…
– Но сайт-то есть, действует – сама проверяла!
– Ну и что! А на сарае знаешь что написано? "Х..!" А там лежат дрова. Так что не верьте тому, что написано в Интернете. Верьте мне.
– Чем же вы на содержание своего пентхауса зарабатываете?
– А че там надо?! Это ж госквартира – копейки! Тетенька за сто долларов в месяц убирает и счастлива. Не забывайте, что от продуктов у меня холодильник ломится. Тетенька выедает – будьте любезны, и винцо, и водочку мою попивает… Но мне не жалко – в еде человеку нельзя отказывать.
– Стас, подытожим. В день всех влюбленных вам есть кого поздравить?
– Нельзя человеку говорить, что ты его любишь. Если сказал – значит, уже не любишь. Потому что слова, как сказал Маяковский, "в привычку входят, ветшают, как платье"! Чувство должно ощущаться в поступках. У всех тех артистов, которые начинают рекламировать свою крепкую семью (а я-то знаю, что или он, или она, а то и оба они на пару рогоносцы), сразу все и разваливается, не соберешь.
Шесть лет назад Лариса Удовиченко сфотографировалась со своим мужем Фридманом, дочкой и кошкой – Б-же, какая любовь! Через неделю они разошлись вдрызг и больше не вернулись. Лучше пусть 8 Марта и день влюбленных будут каждый день. А лично у меня любовь осталась в детстве – рыжая Алка из воронежского интерната, с которой мы в дочки-матери играли (я был в третьем классе, она – в пятом). Вот это да! А сейчас, к сожалению, я не могу избавиться от ощущения, что всеми женщинами в отношении меня руководит только голый расчет.
– Неужели все так запущено?
– Именно. К тому же очень люди за последнее время поменялись. Деньги имеют над ними огромную власть. Не выдерживают люди испытания деньгами. Становятся буржуазными и глупыми…
Дата интервью: 2004-03-10
