Известная оперная певица, народная артистка СССР – постоянный член жюри на конкурсе имени Чайковского. О том, насколько объективным может быть жюри на таких престижных конкурсах, самых опасных зверях на сцене, почему не носит ордена и медали, и своей уникальной диете она рассказала в интервью.
– Елена Васильевна, нсколько жюри может быть объективным на таких престижных конкурсах, как имени Чайковского?
– Когда конкурс судят профессиональные певцы, они редко ошибаются. Если певцы не очень сильные, могут и ошибиться.
– Вы не сталкивались с «финансовыми» предложениями на конкурсах?
– Ко мне никто не подойдет с таким предложением. Не посмеют.
– Ваши коллеги из драматических театров рассказывают, что нынешние молодые актеры не блещут интеллектом, и вообще уровень образования упал. У выпускников консерватории это заметно?
– Интеллект и образование – разные вещи. Я считаю, что интеллект – это данность от бога. Можно много знать, и не быть при этом интеллектуально развитым человеком, и наоборот.
Могу сказать, что сейчас очень плохо преподают пение во всем мире, мало хороших педагогов. Очень плохо преподают языки, просто из ряда вон плохо.
– Вас волнует разрушение исторической части Петербурга?
– Я против того, чтобы разрушали центр. Это делается от недостатка образования, неуважения к прошлому, к красоте, стилю. Конечно, надо развивать, но вокруг Питера столько земли! Зачем же разрушать исторический центр, если можно строить в другом месте?
– Есть комиссия Сокурова, ее участники – представители интеллигенции – регулярно встречаются с губернатором, обсуждают эти проблемы. Но в этой комиссии вас нет, и в прессе не слышно ваших протестов.
– Почему нет? Я говорила об этом, и еще раз могу сказать, что против того, чтобы в центре строили что-то чуждое. Есть такие вещи, которые нельзя разрушать. Петербург – это достояние всего человечества, люди специально приезжают, чтобы посмотреть и насладиться архитектурой. Новое строительство в центре, я считают преступлением.
– Когда вы пришли в Большой театр, вам было двадцать четыре года. Вы часто рассказываете об уникальной атмосфере, которая была тогда в театре – атмосфере творчества. Сегодня, по признанию ваших коллег, на первое место вышел материальный вопрос….
– Не у всех, нельзя так говорить про все поколение. Есть люди, которые думают о музыке, а есть такие, кто думает о деньгах.
– Но все-таки отличие вашего поколения певцов от нынешних есть. В чем оно?
– В наше время мы думали о музыке, об интерпретации, а сегодня певцы больше поют ноты. Это разные вещи. Мы через пение хотели выразить свою душу, а молодые показывают голос и технику. А это не интересно, это не трогает, ради этого не стоит выходить на сцену. Такое впечатление, что им нечего сказать людям, но опять же – не обо всех идет речь.
– Если вспомнить книгу воспоминаний Майи Плисецкой, то она о том же периоде в Большом пишет совсем с противоположными оценками – интриги, склоки, партийное вмешательство… Какое уж там искусство?!
– Мы работали с Майей в одно время, она пришла в Большой театр чуть раньше меня. Наверное, можно акцентировать внимание на скандалах, а можно и на творчестве, рассказывать о потрясающих режиссерах, дирижерах, певцах, с которыми мы работали. Мне неприятно об этом говорить.
– Галина Вишневская говорила, что простила всех, кто ее предавал в советское время, кроме вас. Что она имела в виду?
– Об этом спросите у Галины Павловны. Я всегда Галину Павловну очень любила. Она очень талантливая и красивая женщина. Мы очень дружили с ней. Она во многом мне помогала, за что я ей очень благодарна.
Я никогда никого в жизни не предавала. Думаю, что Галина Павловна имела какую-то искаженную информацию. Я ей говорила об этом, но она не верила.
Думаю, что когда мы будем на том свете, ей станет неловко за эти слова.
– Вы несколько месяцев руководили Михайловским театром. Тогда был поставлен балет «Спартак», на который из Москвы специально привозили живую тигрицу. Вы считаете, что балет должен быть таким же эффектным, как и драматический театр?
– Нет, об этом я не думала. Во-первых, при мне поставили чудные оперы, а тигрица испортить спектакль не может, также как и слоны в «Аиде», кони и ослы в «Сельской чести». Эти зверушки создают чудную атмосферу и придают некий шарм действию
– Какие звери самые опасные на сцене?
– Это режиссеры, которые от своей бездарности и необразованности делают на сцене гадости. Слава богу, не все.
– После ухода из Михайловского театра, вы были очень осторожны в своих интервью. Можете сейчас сказать: в чем причина ухода?
– Я ушла потому, что была не свободна в своей работе. А я этого не люблю. Я люблю, когда мне легко, и я могу делать что хочу и что могу.
– В чем вас ограничивали?
– Ограничений не было, просто вмешивались в то, что я делала. Было много людей, которые хотели сделать по-другому. Мне это не понравилось, и поэтому я ушла. Никаких скандалов и неприятностей не было.
– Вы принимали участие в постановках Романа Виктюка. Понравилось вам играть в драматическом театре?
– Спектакль «Антонио фон Эльба» мы играли в течение шести лет. В этом замечательном спектакль играли замечательные артисты. Я помолодела вместе с ними, многому научилась. Виктюк умный художник, очень глубокий человек, хорошо знающий музыку и литературу
– Вам, наверное, было сложно, ведь нужно было говорить, а не петь?
– В первый момент, когда вышла на сцену, очень волновалась по этому поводу, но потом успокоилась.
– Вы дружили со Свиридовым, Гаврилиным. Есть ли у вас друзья среди современных композиторов?
– Нет, на это нет времени. Наверное, есть интересные композиторы, просто я не знаю.
– Кроме композиторов, вы дружили и с одним из выдающихся дирижеров Гербертом фон Караяном…
– Мне было очень приятно работать с этим выдающимся дирижером. Когда записывали «Трубадура», он пригласил меня в гости, и готовил для меня салат. И еще дарил мне розы на длинных стеблях каждый день, пока шла запись диска.
Однажды я приехала в Берлин, на запись, и у меня в аэропорту пропали чемоданы. Я пришла на репетицию в свитере и джинсах. Как только он узнал, что случилось, тут же стал звонить по телефону, и к вечеру чемоданы были у меня.
– Вас не смущало то, что он в молодости служил в СС?
– Я даже не знала об этом, от вас первый раз слышу. Я общалась с ним как с дирижером. Но даже если бы я знала о его прошлом, все равно, этот факт меня не остановил бы от возможности работать с таким великим дирижером.
– После недавней катастрофы на атомной станции в Японии, вы организовали благотворительный концерт. Вырученные деньги пошли на помощь конкретным людям?
– Про деньги я ничего не знаю, никогда ими не занималась. Для меня было важно поддержать моральный дух моих друзей из Японии, чтобы они знали, что мы вместе с ними, и переживаем трагедию также, как и они. У меня очень много друзей в Японии, я очень люблю эту страну. Сейчас идет большая волна протестов против атомных станций, и надеюсь, как и многие люди, что их закроют.
– Плохую эстраду называют «попсой». А есть ли попса на оперной сцене?
– Бездарные люди есть везде – и на эстраде, и в опере.
– Почему у вас не получилось сделать проект «Фабрика звезд» на основе оперного репертуара на Первом канале?
– Мне очень хотелось это сделать, но не получилось, не нашли денег. Такую передачу было бы хорошо смотреть и слушать подрастающему поколению.
– В советское время вы часто выезжали за границу с гастролями. Известно, что тогда даже в социалистические страны отпускали самых проверенных. Значит, вам доверяли?
– Конечно, мне доверяли, у меня не было попыток остаться за границей, меня приглашали, меня отпускали.
– Как-то даже Андрей Громыко сказал, что вы сделали для советской дипломатии больше, чем целый МИД…
– Говорил… Я имела большой успех, и когда говорили или писали обо мне, то говорили и писали о России, Советском Союзе. Я поднимала престиж нашего государства, и очень горда этим. Когда после спектакля принимала овации, то думала: «Какое счастье, что я представляю искусство Советского Союза».
– Вы представляли все-таки не просто Россию, а коммунистическую страну.
– Это моя родина.
– У вас очень много советских наград…
– И не только советских.
– Вы их носите?
– Я же не военная. Никогда даже не одевала.
– Почему?
– Я лучше бриллиантовую брошку одену.
– Но Мравинский носил же медаль лауреата Ленинской премии.
– Он мужчина, ему положено.
– Женщину ордена не украшают?
– Мне было приятно получить ордена и медали, но никогда их не носила.
– Вы как-то рассказывали, что для поддержания формы каждый день едите ананас. До сих пор придерживаетесь этого правила?
– Последние два года я очень болею. У меня было два раза воспаление легких и бронхит, и я прекратила диету. Как только поправлюсь, начну следить за собой.
– И есть каждый день по целому ананасу?
– Почему каждый день? И почему целый? Достаточно съесть кусочек после обеда.
Дата интервью: 2011-06-10
