В театре Музыкальной комедии состоялась премьера мюзикла «Аладдин». Для его постановки был приглашен директор и художественный руководитель варшавского музыкального театра «ROMA». В интервью он рассказал, как начинал ставить в девяностые годы первые мюзиклы в Польше, почему его театр стал прибыльным, и творческом кризисе жанра.
– Вы были одним из первых, кто поставил мюзикл в Польше в девяностые годы. Насколько рискованно это было?
– В Польше традиционно был очень развит театр оперетты. Я восхищаюсь музыкальным театром. У меня музыкальное образование, актерское и режиссерское. Все это мне хотелось соединить в мюзикле. Я был одним из тех, кто начал ставить мюзиклы в Польше.
В девяностые мюзикл практически заменил оперетту, и практически стал ее современной версией. У него более современное звучание, и такая музыка ближе современному зрителю.
Меня очень много раз спрашивали: знал ли я, начиная ставить мюзиклы, что заменю ими оперетту? Нет. Но сегодня в Польше есть несколько больших театров, где играют только мюзиклы.
Наш театр «ROMA» специализируется только на мюзиклах, и является классическим театром по типу Лондонского Вест-Энда. Мы получаем небольшую дотацию от городского бюджета. У нас нет постоянной труппы. Мы тратим много денег на постановку одного спектакля, проводим кастинг, чтобы выбрать артистов и музыкантов. Обычно это занимает несколько месяцев. Потом играем спектакль, не меняя репертуара, то есть только один спектакль.
– Сколько по времени он может идти?
– «Призрак оперы» у нас шел три года. За это время мы сыграли 650 спектаклей, и их увидели 600 тысяч зрителей.
– У вас была какая-то особая версия этого мюзикла?
– Создать свою версию мюзикла очень сложно, это почти подвиг. Но мы никогда не делаем кальку спектакля бродвейского театра, как это обычно делается. Например, у нас была интересная постановка мюзикла «Кошки» – кошки бегали по варшавским улицам. Но любые изменения нужно обговаривать с владельцами прав.
Наша постановка «Бала вампиров» отличалась только костюмами и сценографией. Кастинг проводил сам Роман Полански.
Если у нас «Бал…» – в более современном стиле, то в вашем театре Музкомедии в его сценографии больше барокко, и получилось очень красиво.
– Сколько в Польше театров мюзикла?
– Кроме нас есть театр в Гдыне, там же есть школа-студия, где готовят артистов исключительно для мюзикла. Есть театр во Вроцлаве и в Хожове.
– В Петербурге до сих пор нет театра мюзикла. Руководитель театра Музкомедии Юрий Шварцкопф только мечтает, чтобы такой театр появился.
– Чтобы создать такой театр, нужно обязательно поверить, что у него будет большой успех. Важно понять, что осуществить постановку мюзикла очень дорого, и чтобы достичь успеха, необходимо, в первую очередь, найти продюсера, который обеспечит ее финансами. В нашем случаем – это спонсоры. Благодаря им, мы делаем спектакль на самом высоком уровне – это касается и музыки, и сценографии, и исполнения. Как правило, один спектакль в нашем театре идет почти ежедневно на протяжении продолжительного периода времени – месяцы и даже годы. В течение недели его посещает около семи тысяч зрителей. У нас всегда полный зал, и билеты уже распроданы на три месяца вперед.
Очень важно знать, что в мюзикле должны петь исполнители с «белыми» голосами. То есть не оперные и не опереточные. Для мюзикла нужны «белые» голоса – роковые. Но есть и исключения, например, «Призрак оперы» или «Кошки».
Я слышал в постановке театра Музкомедии в «Бале…» фантастические голоса, у вас прекрасные артисты. Я уверен, что россияне полюбят мюзикл. Я сказал Юрию Шварцкопфу, что он может взять пустой театр, и сделать театр мюзикла по системе Бродвея или Лондона. Понимаю, что у Шварцкопфа есть специфика: в его театре Музкомедии целая труппа прекрасных артистов, но их голоса не всегда подходят для мюзикла.
– На каких условиях вам помогают спонсоры?
– Они получают рекламу. На наши спектакли приходят тысячи людей. Они видят логотип спонсора в зале, на программках. Наши спонсоры очень довольны.
– В России для постановки мюзиклов берут кредиты в банках..
– Мы тоже иногда берем. Когда я возглавил театр «ROMA» в Варшаве, он получал большую дотацию от городского бюджета. В связи с коммерческим успехом нашего театра городская дотация стала меньше.
– А доходами с городом делитесь?
– Все доходы идут на развитие театра. Ежегодно мы платим арендную плату костелу, который является собственником здания. Также оплачиваем все коммунальные платежи. Нам нужно заработать на зарплату труппе, и собрать деньги на следующий спектакль.
– Вы поставили два польских мюзикла. Как их приняла публика?
– Это семейные мюзиклы «Питер Пен» и «Академия паны Кляксы». Публика приняла их фантастически. Сейчас мы с Даниэлем Вышегродзки пишем новый мюзикл для взрослых. Несколько театров в Европе уже интересуются нашими постановками.
Сначала с Юрием Шварцкопфом мы говорили о постановке в Петербурге «Академии пана Кляксы», но оказалось, что его сценография не позволяет совместить спектакль с «Балом вампиров». Поэтому был выбран «Аладдин». Но я надеюсь, что «Академия пана Кляксы» все-таки будет поставлена в Петербурге, тем более, что мюзикл уже переведен на русский язык.
Он интересен еще и тем, что в нем впервые анимация соединяется с живым действием на сцене. Кстати, автор анимации Томек Багински был номинирован на «Оскара».
Поляки очень любят мюзикл, хотя у нас большая традиция оперетты. Мы поставили мировые мюзиклы – «Кошки», «Призрак оперы», «Мисс Сайгон», «Отверженные» и другие. И у нас даже было право поставить свои версии этих мюзиклов.
Сейчас в нашем театре идет «Поющие под дождем». Под сценой находится десять тонн воды, которая два раза во время спектакля льется на всей сцене, изображая дождь, и актеры танцуют под ним. Публика просто безумствует. Зрители первых пяти рядов получают перед представлением плащи-накидки, потому что актерам приходится брызгаться водой во время спектакля. Как ни странно, но именно эти первые пять рядов раскупаются быстрее всего.
– Что ждет в будущем мюзикл? Как он будет развиваться?
– В восьмидесятых годах появился Уэббер. Он сделал революцию в мюзикле. С тех пор к этому жанру стали относиться так же серьезно, как к опере. Мюзиклы стали ставить с размахом. Например, «Призрак оперы» идет в Лондоне уже 25 лет.
В какой-то момент стало заметно, что появилась мода на классику. Может быть, отчасти потому, что ничего нового и серьезного создано не было. Таких шедевров как «Призрак оперы», не появлялось. Возможно, поэтому снова стали ставить «Волосы», «Мою прекрасная леди», «Вестсайдскую историю», «Поющие под дождем».
Также появились попытки адаптации успешных фильмов-мюзиклов – тот же «Аладдин», или с использованием проверенных временем хитов – та же «Мамма Миа», – или с музыкой Queen- «Wewillrockyou». Недавно была премьера мюзикла с песнями Элвиса Пресли.
На Бродвее я видел постановку мюзикла «Контакт». Но это был не мюзикл в классическом понимании, а поиск новой формы – соединение балета с вокалом. Но признания спектакль не получил.
У нас есть большое желание поставить в Польше «Короля Льва». Но компания «Дисней» настаивает, что в нем должны играть чернокожие актеры. У нас таких нет.
– А если использовать грим?
– "Дисней" не соглашается на это.
– Если мюзикл, по-вашему, находится в некотором кризисе, то насколько вероятно возрождение оперетты?
– Все возможно, но постановщикам необходимо тогда будет искать новые формы.
Оперетта, как классический жанр, никуда не денется. Как и опера. Но я что-то не слышал, чтобы в последнее время кто-то написал оперетту. Оперы пишут, а оперетты нет.
До сих пор большим успехом пользуются классические оперы – «Мадам Баттерфляй» или «Травиата». Тем более, если они в такой постановке, как в Мариинском театре. Оперетта – красивый жанр, но проблемы, которые поднимаются в ней, меня лично не интересуют.
Конечно, у оперетты есть свой зритель, и он будет на нее ходить. Я верю, что пока существует комедия и трагедия, опера и драма, рядом будут и оперетта, и мюзикл. Каждый зритель сможет найти что-то свое. Я не говорю, что оперетте пришел конец, и наступает эра мюзикла. Должно быть и то, и другое.
Существует еще экономическая сторона вопроса. Поставить мюзикл – это очень дорого. У нас в театре не очень большая труппа и небольшой оркестр, и есть прибыль. Поэтому у нашего театра практически нет дотаций.
На мюзиклы ходит зритель, у которого есть деньги, на такие спектакли билеты, как правило, дорогие. Я пытался поставить «Орфей в аду» Оффенбаха с большими оркестром, хором и балетом. В прокате это получился очень дорогой спектакль. Но у постановки была очень короткая жизнь – очень быстро закончился зритель.
– Ваша постановка «Аладдина» – это перенос копии диснеевского мультфильма на сцену?
– Наше основное направление, которое было принято компанией «Дисней» – это трансляция истории Аладдина на весь мир. Вместе с героями сказки в спектакле будет современная молодежь с камерами, и они будут ее транслировать – справа и слева от сцены будут большие экраны. Таким образом, старая сказка соединится с современностью. Ее герои – все те же Аладдин, Жасмин, Джафар, Джинн и попугай – будут говорить современным языком.
И еще будет настоящий ковер-самолет. Он будет летать по залу над удивленными зрителями. Для них это будет шок. В Петербурге такого еще никто не видел. Мы будем поднимать его силой воли (смеется).
– И сколько такая сказка стоит?
– Не знаю. Это вопросы к директору театра Юрию Шварцкопфу.
Дата интервью: 2013-02-27
