Алла Баянова – румынская и российская эстрадная певица, исполнитель русских песен и романсов. Заслуженная артистка России (1993), народная артистка России (1999). Живя в Бухаресте, Баянова выступала совместно с Петром Лещенко, Константином Сокольским и Александром Вертинским.
– В Советском Союзе очень мало исполнителей фольклора, которые пользовались бы огромной популярностью. Может быть, поэтому уважением пользуются эмигранты – Рубашкин, Реброфф… Вы знакомы с кем-нибудь еще из фольклорных исполнителей на Западе?
– Я жила в Париже, в Вене, но певцов, которые стоили бы внимания, не видела. По Вене я знакома с Рубашкиным, с американской стороны никого не знаю. И, знаете, этот жанр умирает. Поющих подобные песни много, но лучше бы они не пели.
– Вы помните «первую волну» русской эмиграции. Сейчас, живя в Союзе, вы познакомились с советской интеллигенцией. Как вы считаете, Алла Николаевна, какая между ними разница?
– Честно говоря, я мало знаю советскую интеллигенцию. Советские артисты – цивилизованные люди, хорошо воспитаны, но слишком замотаны прозой жизни.
Вообще, мне кажется, русский человек всегда остается русским. Если говорить о художниках, то Илья Глазунов меня просто потряс своей картиной «Ямщик, не гони лошадей». Я очень люблю этого художника. Еще в Бухаресте была очарована картинами Константина Васильева.
Если говорить о русской эмиграции «первой волны»… Знаете, они были утонченными, знали мир. Они умели красиво есть, красиво пить, красиво жить. А советская интеллигенция была закрыта от мира «железным занавесом». Сейчас, правда, открываются границы, люди получили свободу слова… Свою роль сыграл ошибочный лозунг: «Кто был ничем, тот станет всем». Что из этого получилось, известно.
– Какие у вас впечатления от нашей жизни?
– Мне режет слух русская речь, вернее, советская речь, эти обращения – товарищ, гражданин, мужчина, женщина. Как прекрасно звучало бы «сударь», «сударыня»…
– Вам посчастливилось знать лично легендарного Петра Лещенко. Фирма «Мелодия» выпустила несколько дисков с его записями. Не считаете вы это реабилитацией, ведь были слухи, что Петр Лещенко пел в ресторанах для немецких нацистов?
– Пел. Это было в Одессе, где он купил ресторан в то время, когда немцы оккупировали Украину. То, что Петя переехал в Одессу, было его роковой ошибкой. Там он женился на молодой девушке и, когда вернулся, то это был уже не Петр Лещенко, а Петр Веры Лещенко. Он был очень живым и веселым, неплохим коммерсантом – финансовые дела у него шли хорошо. Он обладал необычайным талантом – талантом создавать настроение в зале.
– В одном из своих интервью вы сказали: «Чаушеску изломал мне жизнь». Я понимаю, что вам тяжело вспоминать те годы, но не могли бы вы немного о них рассказать?
– Я вам расскажу и расскажу затем, чтобы русские не думали, что они самые несчастные. Там, в Румынии, мы месяцами не видели муки, помещения не отапливались, электроэнергией пользовались строго по норме. Не только тело, душу негде было согреть. Но ни голод и холод были страшны. Ни один человек не мог уверенно сказать, что завтра он будет дома. Всюду была тайная полиция. Между людьми не было доверия.
Я была чужой в Румынии. Меня не любили оба Чаушеску. Было время, когда мне запрещали выступать, и приходилось жить «левыми» концертами. Среди населения насаждалась ненависть ко всему русскому. Политика политикой, но Чаушеску не выносил русского духа. Я даже помню, когда в 77-м году было страшное землетрясение, говорили, что его устроили русские.
– Вы всю жизнь стремились вернуться в Россию. Теперь, когда вернулись, от нее мало что остается – ряд автономных прежде республик объявили себя союзными…
– Знаете, если России будет так хорошо, то это лучше. Мне кажется, что так даже и сытнее, и проще жить. Зачем нужна такая большая территория? Только вот жаль, что Украина хочет отделиться.
– Вам хотелось бы, чтобы в России была восстановлена монархия?
– Да, хотела бы, но так, чтобы это было, как в Англии. Как символ. Русскому человеку нужны Бог и царь, тогда он непобедим. Партия не может заменить ни Бога, ни царя.
Я лично знакома с великим князем Владимиром Кирилловичем. Когда я была маленькой, к нам в гости заходил Феликс Юсупов.
Кстати, в 46-м году, когда Сталин объявил амнистию всем белогвардейцам, Юсупов очень, поверьте, очень хотел вернуться в Россию. Но он боялся, что его будут судить за убийство Распутина.
– На своих концертах вы говорите, что для вас образцом артистов эстрады являются Вертинский, Петр Лещенко. Кого из нынешних вы бы отметили?
– Я очень люблю Брегвадзе, Кобзона, Трошина. Из молодых – Сашу Малинина. Он – талант, он избрал свой репертуар, у него прекрасная осанка, приятный тенор. Нравится Пугачева, особенно в лирических вещах. А если говорить о фольклоре, то, конечно, Зыкина.
– Сегодня в моде ламбада. Но, согласитесь, Алла Николаевна, что есть что-то родное, единственное. Что бы вы сказали молодежи о русском романсе?
– Я очень счастлива, что многие на моих концертах плачут, целуют мне руки. Я рада, что среди молодежи есть души, которые любят такую красоту, как русский цыганский романс.
Я бы пожелала им, чтобы они прислушивались не только к ламбаде, но и к музыке Шопена, Рахманинова. Она дарит настроение и вдохновение.
Дата интервью: 1990-10-10
