Первый советский сексолог убежден: "С ростом сексуальной свободы первым делом возникает принцип безопасного секса". О том, как обстоят дела в России с сексуальным воспитанием молодежи, насколько мешает влияние церкви в этом процессе и
последствиях сексуальной революции он рассказал в интервью.
– Игорь Семенович, принято считать, что после советского периода в нашей стране началась сексуальная революция. Вам не кажется, что она затянулась?
– От нас ничего не зависит, сексуальная революция произошла, она не могла не произойти. Старые формы социального контроля отмирают, сексуальное поведение людей стало свободным. Прежде всего, ослабел контроль над подростками, с появлением женского равноправия и эффективной контрацепции изменился характер женской сексуальности. Можно сказать, что сексуальная революция ХХ века – это женская революция. Но всякая революция создает проблемы.
У нас распространено ошибочное представление о жизни. Один говорит, что мы идем от успеха к успеху, второму кажется, что мы идем от катастрофы к катострофе. То и другое одинаково ложно, потому что как в личной жизни, так и в обществе, мы идем от проблемы к проблеме. Возникает проблема, она как-то решается, на ее месте возникает четыре новых. До тех пор пока вы воспринимаете проблемы как вызов, понимаете, что их нужно решать, вы живете и имеете право занимать какое-то место. Как только вы перестаете воспринимать проблемы как вызов, начинаете воспринимать их как катастрофу и начинаете плакать: «Как хорошо было раньше и как плохо сейчас», это верный признак, что вам пора на пенсню, ничего полезного вы не сможете людям дать.
Самое легкое в отношении сексуальной революции – поверхностная оценка, по внешним признакам, акцентирование внимания на свободе и вседозволенности. На самом деле эта реальность есть следствие глубоких изменений, потому что сексуальность вошла в высокую культуру, и стало понятно, что сексуальность не есть побочное свойство деторождения, что она – автономная ценность. Изменилось представление о самой сексуальности – появилось понятие «сексуальное здоровье», и оно гораздо шире, чем понятие репродуктивности. Вы можете вести активную сексуальную жизнь, но детей у вас не будет. И наоборот, вы способны к оплодотворению, но если у вас нет желания, то ничего и не получится. Специалисты ВОЗ занимаются этим с 1975 года.
Мы много говорим о женском репродуктивном здоровье, только специалисты знают, что проблема мужской репродуктивности – глобальная и самая страшная сегодня. Прежде всего, это связано с экологией. Сексуальное здоровье это не только удовольствие. Мир изменился и устаревшая форма внешнего контроля над детьми уходит. Эта форма перестала быть эффективной, потому что молодежь обрела независимость, у нее много источников информации. На западе тоже не сразу это поняли, у родителей была паника – добровольно с властью никто не расстается. Тем паче, что издержки сексуальной свободы и бесконтрольной сексуальной жизни – это нежелательные беременности, аборты, заболевания, передаваемые половым путем, потом к ним присоединился СПИД.
Но когда люди мыслят реалистично и начинают выяснять, кто в доме хозяин, то выясняется, что хозяин в этом доме не родители, не учителя, а подросток, он сам принимает решение. Единственное, что мы можем ему дать – это необходимые знания. В любом случае, каждый взрослый скажет, что торопиться с этим не надо, потому что есть определенные риски, например, та же нежелательная беременность и заболевания, передаваемые половым путем, и не только СПИД. Уже в восьмидесятые годы врачи начали бить тревогу о распространении малых венерических заболеваний. Мы все знали, чем нехороши сифилис и гонорея, но «пустяковые» хламидии, которые даже не входили в перечень венерических заболеваний, протекают совсем бессистемно. Поэтому молодые люди вовремя их не замечают, и когда выясняется, что все запущено и они спахватываются, то оказывается целый букет заболеваний, который плохо поддается лечению, и на выходе – бесплодие. Даже если с сексом у вас все будет в порядке, детей все равно не будет.
Коль скоро сексуальная жизнь подростков активизировалась, то снизился и возраст сексуального дебюта. У нас в этом плане не происходит ничего чрезвычайного, происходит то же самое, что и на западе. Только там это началось раньше, и нам нужно было использовать их опыт, но мы же никогда на чужом опыте не учимся, да и на своем тоже.
Когда говорят, что сексуальная революция в СССР началась с перестройкой и гласностью, хочется возразить: «Ничего подобного!». Социологические исследования однозначно показывают, что сдвиг произошел в семидесятые годы. Только тогда все происходило «под ковром», вслух говорить об этом запрещалось, потому что был моральный кодекс строителя коммунизма. Да и зачем, думали тогда, связывыться с молодежью? Она у нас нормальная, в отличие от взрослых, которые говорили мертые слова и думали, что их слушают. В 1989-1990 годах то, что было скрыто вышло наружу. Когда же все эти процессы ускорились и стали открытыми, в обществе началась моральная паника, но никому не пришла в годову идея, что молодежи можно дать информацию, ее можно научить использовать свои знания. Но сделать это сложно. Легче говорить о нравственности, о половом воздержании. Это – американская стратегия, которая полностью обанкротилась. Буша очень критикуют за нее, не меньше, чем за войну в Ираке.
Нам надо усваивать простые вещи. В большой политике надо делать те же самые вещи, что и в частной жизни. Вы пойдете учиться к тому, у кого плохие показатели? Нет. Европейские показатели, связанные с сексуальной культурой, например, в Германии, Франции, странах Скандинавии, гораздо лучше, чем в США. Мы равняемся на заведомо провальную американскую систему. Россия соревновалась с США, и мы выиграли это соревнование: наши показатели гораздо хуже, чем в США. Так чему удивляться, если люди делают заведомо противоположное тому, что подсказывает здравый смысл?
– Каждая революция заканчивается террором. В Америке сексуальная революция привела к пуританству и политкорректности. Чем она может закончиться в России?
– Революция всегда заходит дальше, чем разумно, и потому заканчивается откатом, но вовсе не каждая революция заканчивается террором. Тем более, что сексуальная революция – не политическая.
Пик сексуальной революции на Западе совпал со студенческой революцией. Это было похоже на то, что было в Советской России в двадцатые годы, когда были лозунги «Долой ложный стыд!» и «Секс так же просто, как выпить стакан воды». Когда в семидесятые годы сексуальная революция на Западе закончилась, общество стало более консерватинвым и умеренным, но к нормам середины ХХ в. оно не вернулось. Часто говорят, что молодежь стала безнравственной. Неверно. В сегодняшней молодежной культуре существует сексуальная мораль.
С ростом сексуальной свободы первым делом возникает принцип безопасного секса. Это эгоистический, а не нравственный принцип, но он содержит в себе, даже если вы об этом не думаете, заботу и о партнере. Это касается и ВИЧ, и беременности. А дальше возникает нравственная категория, как бы прозаично она не звучала – «ответственный секс». Ответственность очень важна в сегодняшней морали, в социальной и политической философии. Ответственность – это не только родить детей, но и вырастить их, заботиться о них.
Ответственнй секс – ответственность за другого. Это понятие появилось благодаря женщинам, потому что молодым мужчинам всё до лампочки – мавр сделал своё дело, мавр может уйти, его ничто не касается. Женщина принимает на себя гораздо большую ответственнность, она может потом иметь ребенка без отца и многое другое. Вообще, в плане сексуальности женщины более разборчивы, избирательны.
Когда наши ребята стали ездить заграницу, то одно из удивлений, которое оно привезли с собой из Европы и Америки , было то, что там с девушками можно говорить обо всем, но чтобы девушка пошла с тобой спать после первой встречи, весьма сомнительно, она еще подумает. Принцип ответственности предполагает взаимные обязательства. Мы всегда говорили: «Наши девушки такие нравственные и воспитанные, они – Наташи Ростовы», а на самом деле все было иначе.
Теперь, с одной стороны, сфера нравственного контроля сузилась. Раньше технику брака регулировали церковные догмы, некоторые из них даже стали юридическими. По православным канонам позиция «женщина сверху» считалась таким же грехом, как «содомия». Секс разрешался только в законном браке и только для детопроизводства. Все сексуальные позиции, при которых заведомо не могли зарождаться дети, считались грехными и
«противоестественными». Это доказывается исповедальными книгами, на исповеди священник спрашивал у женщин: куда тебе муж совал: в рот или куда еще? Если такие вопросы задавали, значит, это была реальная проблема.
Потом, когда церковная власть ослабела, эти запреты отмерли. Зато стал очень важен принцип добровольности, который стал не только моральным, но даже прописан в Уголовном кодексе, в нем есть наказания не только за изнасилование, но и за сексуальное домогательство. Появление такой статьи в кодексе – это победа женщин.
Представления, что в молодежной культуре нет никаких норм и процветает вседозволенность, преувеличены. Молодежная кульутра неоднородна. Конечно, в ней есть группировки и среды вполне уголовные, где групповой секс обязателен и девочки могут быть «общими». Но это вовсе не значит, что то же самое будет происходить в любой московской школе или вузе. Везде разные нормы. Их надо изучать, а наша страна продолжает жить по старой формуле: «Ты начальник, я – дурак. Я начальник, ты – дурак».
– Вы думаете, так только у нас?
– В демократическом обществе дело обстоит иначе. Начальников везде надо почитать, иначе ты долго не удержишься на работе. Когда рухнул «железный занавес», наши люди удивлялись. У нас нельзя было ругать генерального секретаря партии, но можно было спокойно ругать своего начальника, и он ничего не мог тебе сделать. Когда мы стали ездить в другие страны, в ту же Америку, то узнали, что там сколько угодно можно критиковать президента, но не своего декана, да и никого из двадцати пяти членов ученого совета, потому что если ты с ними испортищь отношения, то при очередной баллотировке на должность можешь получить «черные» шары.
– Теперь и у нас так же.
– Не надо представлять свою страну как какой-то особый зоологический сад, где всё замечательно или все плохо. Но такого раболепия и чинопочитания начальства на Западе нет, а культ «вождей» с демократией вообще несовместим.
Это сказывается и на работе с молодежью. Еще советские педагоги-новаторы учили, что с ребёноком нужно общаться как с субъектом. Его мало что заставишь сделать, с ним нужно вести диалог, и тогда у тебя всё получится. У нас же до сих пор действует старое правило Вороньей слободки: «Как захочем, так и сделаем». Мы скажем молодежи: «Не смейте заниматься сексом до вступления в брак», и они послушаются. Где вы такое видели? А бывает и хуже. В Москве одно время повсюду висели рекламные щиты «Безопасного секса не бывает». Это же настоящая подрывная деятельность! В Париже за такие щиты мэра убрали бы через неделю. Абсолюно безопасного на свете ничего нет. Что значит «безопасного секса не бывает»? С таким же успехом можно сказать, что не бывает и безопасного уличного движения. Однако у нас проводят не только месячники безопасного движения, но и учат детей этим правилам. Так и здесь. Если говорите, что не бывает безопасного секса, то скажите еще, что презерватив ничего не решает. И говорят, вплоть до школьных учебников!
Всё это пошло от американских фундаменталистов. Когда-то ультраправая газета «Вашингтон таймс» напечатала статью на эту тему, а Америке на эту чуть никто не обратил внимание, а у нас ее восприняли как надежный источник. А что это значит для подростка? Он что, воздержится от секса? Ничего подобного. Он станет думать: «Стоит ли мне тратить деньги на презерватив, если он все равно ни от чего не предохраняет?» Подобные рекламные щиты не просто вранье, но форменная диверсия, подрыв сексуального и репродуктивного здоровья молодежи. Причем на деньги налогоплательщиков!
– Поэт-романтик Шиллер говорил: «Любовь и голод правят миром». Сегодня между любовью и сексом можно уверенно ставить знак равенства. Даже в политике стало больше сексуальных скандалов. Можно ли сказать, что не только голод, но и секс правит миром?
– Нет, дело сложнее. Секс и любовь – не одно и то же. Голодный человек слопает все что угодно, он не разборчив. Но цивилизованный человек испытывает не только голод, но и аппетит, который нельзя удовлетворить чем попало. В отличие от грубого физиологического секса, сексуальность предполагает культуру, Цивилизованный человек более избирателен, это касается не только физиологии, но и эмоциональной совместимости. Сексуальная культура развивается. Брак по любви появился в Европе лишь в Новое время, раньше действовал принцип «стерпится – слюбится». Причем предполагалось, что брак предшествует сексуальной близости. В наше время, когда на свадьбе кричат «Горько!» никто не думает, что жених с невестой целуются впервые. Сегодня нормой стало: сначала секс, а брак закрепляет отношения. Это очень многое меняет. Во Франции секс всегда предшествовал браку, но большей частью, особенно у женщин, это был секс с будущим супругом. Сегодня первая связь, как правило, бывает не с будущим мужем. Произошло отделение сексуальности не только от репродукции, но и от любви. Но хотя никто не станет спорить, что секс с любовью лучше.
– Изменение этих норм характерно только для нашей страны?
– Это мировая тенденция. Посмотрите мою книгу «Сексуальная культура в России. Клубничка на березке». Если говорить всерьез, нравы русской деревни всегда были довольно-таки вольными. Самые тяжелые нравы – сплетни, пересуды – были в маленьких городках, в мещанской среде. А крестьянский натурализм ханжества не терпит. Конечно, в деревне были разные люди, но бабушки и дедушки, рассказывающие о строгих нравах своей молодости, часто идеализируют прошлое.
У нас происходит то же, что и в остальном мире. Разница заключается в том, что западный мир учится на реальных проблемах реальных людей. Современных людей невозможно заставить делать все так, как написано в древних книгах. Да и то, что там написано, надо воспринимать со смыслом. Ни в Библии, ни в Коране нет заповеди о том что нельзя заниматься людоедством. Это правило утвердилось задолго до того, как были написаны эти книга. А если запрет настойчиво повторяется, значит его часто нарушали. Демократическая культура исходит из реальных людей и аппелирует к ним. Авторитарная культура апеллирует к запретам, не вникая в их содержание.
– Намекаете?
– Не намекаю, а прямо говорю.
– Сейчас никого уже не удивишь ранней беременностью. Как вы думаете, будет ли возрастать планка полового дебюта?
– Вы хотите сказать – снижаться? Проблема состоит в том, что брачный возраст везде повысился, а половое созревание происходит раньше. Какие основания есть для того, чтобы молодые люди воздерживались от секса, если они могут заняться им без особого риска? Очень важный фактор сексуальной революция – появление эффективной контрацепции.
Но при этом возникают новые вопросы. По данным американских исследований, более умные тинейджеры начинают заниматься сексом позже других, потому что у них есть много других интересов, они понимают, что учеба важнее. А те, у кого ума поменьше, стремятся к быстрому удовлетворению всех своих желаний. У нас тоже есть статистика: учащиеся ПТУ сильно отстают в половом созревании от учащихся нормальных школ, но сексом начинают заниматься значительно раньше, у них меньше других интересов и развлечений.
И это не сенсационно. В прошлом веке дети из буржуазных и интеллигентных семей позже начинали половую жизнь, но раньше начинали заниматься мастурбацией. Рабоче-крестьянские подростки раньше начинали половую жизнь, но меньше занимались мастурбацией, так как в их среде мастурбация считалась грехом. Оба варианта имели свои плюсы и минусы, нужно разбиваться конкретно, учитывая разницу поколений.
Это очень важно, потому что взрослые обычно принимают собственные привычки за общие правила. Как мы определяем возраст сексуального дебюта? Как возраст первого полового акта. Но действительно ли с него начинается сексуальность? А как же тогда мастурбация, петтинг и оральный секс? Клинтона обвиняли в том, что он солгал, сказав, что у него не было секса с Моникой Левински. Но когда среди американской и английской молодежи был проведен большой опрос, оказалось, что они не считают сексом ни оральный секс, ни мастурбацию.
– Вы много писали о сексуальном воспитании молодежи. Но кто должен учить молодых? Насколько сложен вопрос подготовки специалистов по сексуальному воспитанию в самой педагогической среде?
– Это очень тяжелый вопрос. Так называемый «проект ЮНЕСКО» был задуман как экспериментальный, никто в России и не думал и не собирался создавать сексуальное воспитание по единой программе. Речь шла о проведении эсперимента в шестнадцати школах. До начала проекта и в его середине предполагалось провести опросы: что ученики знали до начала проекта и что узнали в ходе обучения? Это могло бы дать возможность понять: дает такое образование результаты или нет, и стоит ли его внедрять в других регионах. Однако всё это было прикончено на дальних подступах: никаких программ не было, педагогов ни к чему не подготовили. Самая трудная задача: как подготовить педагогов, ведь в принципе, учителя не обучаемы, учить учителя гораздо сложнее, чем подростка. Тем более в таких вещах.
Я понял это, когда в начале восьмидесятых годов по просьбе крайкома партии выступал с лекциями во Владивостоке. Ничего особенного я не говорил, озвучивал то, что было в моей книге «Психология юношеского возраста». Но я видел, как напрягаются и краснеют женщины при словах «мастурбация» и «половые органы». Они, конечно, знали эти слова, но никогда их не говорили. После этого мне стало ясно, что в сексуальном образовании нажим не пройдет. Если в класс придет учительница, а среди них часто бывают женщины с неустроенной сексуальной жизнью, которая будет краснеть и смущаться, но они передаст явно противоположную информацию, чем та, которая нужна.
Самая трудная задача эксперимента заключалась в том, каким образом можно научить учителей рассказывать об этом спокойно. Но эксперимент сорвали раньше, чем он начался.
Зарубежный опыт неоднозначен. В большинстве стран Европы пошли по пути школьного образования и получили отличные результаты. А во Франции с этим делом затянули. Когда появился СПИД и стало ясно, что без сексуального образования народ вымрет, появились великолепные, безупречные методические программы и тесты. Однако выяснилось, что обучать школьных учителей дорого и сложно. Во французских школах такие уроки проводят специально обученные люди со стороны. Но этого недостаточно, поэтому главная ставка сделана на образовательные программы ТВ и особенно – через интернет.
Сегодняшние дети получают громадную информацию через голову семьи и школы, в том числе информацию о сексе. В любой цивилизованной стране есть телепрограммы для подростков, есть и специальные сайты, подготовленные профессионалами. Платить специалисту, чтобы он рассказывал отдельному подростку, что от мастурбации не растут волосы на ладонях и не портится память, невозможно. На стандартные вопросы есть стандартные ответы. Но если у подростка не стандартный вопрос, то он может позвонить в соответствующий центр или задать свой вопрос по интернету анонимно. И с ним будут серьезно разговаривать, ему не скажут, что в его возрасте нельзя задавать такие вопросы. Государство тратит на это большие деньги и следит за качеством. И результаты достаточно хорошие.
– А как же у нас обстоят дела с этим?
– Никак. И по абортам и по распространению ВИЧ- инфекции Россия безусловный мировой лидер. Сейчас выделили большие деньги на профилактику СПИДа, но поскольу сексуальное образование при этом даже не упоминается, я уверен, что ничего сделано не будет, а деньги, как всегда, будут разворованы или пущены на ветер. Для российского государства, как и для советского, идеология важнее, чем здоровье населения. Как называется эта идеология – коммунистической или православной – значения не имеет, результаты одинаково плачевны.
– Церковь все активнее вмешивается в жизнь нашего общества, в том числе и в общеобразовательный процесс. Насколько ее влияние мешает сексуальному воспитанию молодежи?
– Последствия клерикализации образования и политической жизни отрицательны по всем пунктам. Тем более, что она противоречит Конституции, согласено которой церковь отделена от государства, а школа отделена от церкви. Церковь может создавать воскресные школы, вот там она может учить детей, но не за счет налогоплательщиков. Идея, что нравственность невозможна без религии – ложная идея, это стало ясно не сегодня, а еще в семнадцатом веке. И оспаривать теорию Дарвина тоже нужно не в школе.
Что же касается сексуального образования, то церковь им заниматься просто по определению не может. Говорить школьникам о нравственных и семейных ценностях можно и нужно, но это не заменяет специальных знаний. Если церковь считает, что безопасный секс – дорога к разврату, то пользоваться презервативами батюшка вас определенно не научит. А для профилактики ВИЧ нужны именно они. И отечественное телевидение нужно критиковать не только за обилие сцен насилия и примитивной эротики, но и за полное отсутствие каких бы то ни было элементов сексуального просвещения.
Российская идеологическая ситуация выглядит трагикомической: хотя наша государственная пропаганда является воинствующе антиамериканской, по всем вопросам, связанным с сексуальной культурой, Россия рабски следует в фарватере обанкротившейся идеологии и политики Джорджа Буша (полное сексуальное воздержание до брака, ненадежность презервативов и т.п), которую в Европе, да и в самих США, критикуют не менее жестко, чем его внешнюю политику. И последствия этой зависимости для России будут еще более тяжелыми, чем для США, где школы не полностью зависят от государства, есть независимые научные исследования. СМИ и т.д
– Сейчас вы заканчиваете книгу «Мужчина в меняющемся мире». К какому же выводу вы пришли: что с нами происходит?
– Трудно пересказывать большую книгу. Проблемы мужчин и женщин касаются не только сексуальности. Сексуальность, конечно, важный, но локальный аспект. В современном мире мужчина теряет свое господствующее положение. Если раньше он был хозяин-барин, то сейчас вступает в силу женское равноправие. Существует тенденция во всем мире – женщины захватывают одну мужскую позицию за другой. Они успешно конкурируют с мужчинами и в профессиональной сфере, и в политике, опережают их по уровню образования. Конечно, говорить, что мужская гегемония закончилась, преждевременно, но многие условия изменились. Если раньше мужчины и женщины могли соперничать друг с другом на индивидуальном уровне, прежде всего – в семье, то на макросоциальном уровне была совсем другая ситуация: мужчина соревновался с другими мужчинами, в том числе и из-за женщин, а женщины соперничали друг с другом из-за мужчин. Сегодня ситуация изменилась, и мужчины должны это учитывать
– То есть говорить о деградации мужчин рано?
– Никакой деградации нет. Просто раньше штаны автоматически давали тебе определенное преимущество, а сегодня нужно конкурировать, причем возникают новые, более сложные. требования. Если женщина окажется лучше тебя в профессиональном плане, то на работу возьмут ее, а не тебя. У многих это вызывает панику, но это абсолютно нормальное явление, оно открывает дорогу индивидуальным различиям и в выборе занятий, и в стилях жизни.
При этом возникает и много нерешенных проблем. Что делать с феминизацией школьного образования? Как сочетать высокую профессиональную и трудовую загруженность мужчин с повышением требований к ним как отцам? Как научить мужчин больше заботиться о своем здоровье, чтобу уменьшить мужскую сверхсмертность, которая в России стала поистине катастрофической?
Все эти процессы являются мировыми, глобальными. Россия – только часть мира, причем мы постоянно преувеличиваем свою самобытность и потому платим двойную, а то и тройную цену за все издержки прогресса. А движемся все равно в том же направлении.
– Недавно вышла ваша новая книга – «Восемьдесят лет одиночества». Это мемуары?
– Не совсем. Это только история моей работы, что я делал и как это было связано с окружающим миром. Одновременно это и некая философско-социолоческая рефлексия. Меня всегда интересовали проблемы личности.
Дата интервью: 2008-06-23
