Известный телеведущий ездит на работу на такси и в метро, чтобы не чувствовать себя оторванным от народа, для которого он вещает с экрана
Его поклонники могут радоваться: в июле в эфир выходит еще одно ток-шоу, которое будет вести Андрей Малахов. Называется программа «Детектор лжи», и, судя по анонсам, она не станет логическим продолжением «Пяти вечеров», «Большой стирки» или «Пусть говорят».
– Андрей, может быть, вы все-таки что-нибудь расскажете о новом ток-шоу?
– Пока не могу. К сожалению…
– Но вы анонсируете программу, как самый легкий способ заработать миллион. И одновременно говорите, что она будет экстремальной. Разве экстрим может оказаться легким?
– А это уже зависит от того, как человек воспринимает такие вещи. Но я вам честно скажу: если программа, допустим, идет 45 минут, то в ней должно быть 35 минут драйва. Драйва в прямом смысле слова. Людям сегодня не нужны говорящие головы на экране. Им интересна видеосоставляющая сюжета, эмоции. Без них нельзя. Без эмоций ведущий становится простой подставкой для микрофона. Другой вопрос, что зритель из любого эфира в результате ловит только одно предложение. Все остальное, что делается в студии, просто не имеет значения!
– И так же будет в новом шоу?
– Так всегда! Но давайте лучше все-таки подождем, когда оно выйдет. Уже недолго. Примерно месяц.
– Что ж поделаешь, давайте… Но у меня есть вопрос: правда, что всех, кого приглашают делать новую программу на ТВ, заставляют подписывать некий «документ о неразглашении»?
– Лично меня никто не заставлял. Но я буду называть вещи своими именами, ладно? Вот смотрите. Весь мир телевидения – это конкуренция. И я, и все остальные делают тут некий продукт и нервничают из-за его рейтинга. Всем важно, кого больше смотрели в минувший день. А вы же знаете, сколько всего – и плохого, и хорошего – намешано в любом человеке. Поэтому и дружба, и любые хорошие отношения нередко меряются рублем. И тема покупки людей в телевизионном мире существует не в меньшей мере, чем в футболе. Понятно, да? Поэтому в конце прошлого года у нас произошла такая ситуация – несколько редакторов из «Пусть говорят» перешли на другой канал.
– То есть их перекупили?
– Конечно, конечно! Рассказываю вам подробности. Многие каналы, особенно те, что только появляются, действуют по принципу: «зачем воспитывать людей, если можно предложить кому-то другие деньги и тупо переманить». Вот. Все знают, что «Пусть говорят» – это настоящая журналистика. Поэтому нашим профессионалам посулили в несколько раз больше, чем они имели. А когда у человека зарплата 35 тысяч и ему дают 90, то он обычно уходит. И удержать его словами: «У нас же общая идея! Мы – одна семья!» – просто нельзя. В общем меня эта история обидела до глубины души.
– Простите, Андрей, но я в таком случае не очень понимаю, почему переманили ваших редакторов, а не вас самого, как это было, скажем, с Галкиным?
– Ну, наверное, Максим Галкин думал, что ему было плохо. Может быть, просто сработало тщеславие, показалось, что Ваню Урганта показывают чаще, чем его. А мне чем плохо-то? Работаю на центральном канале страны, программа каждый вечер. Мне совсем даже неплохо!
– Неужели, если бы вам, как Галкину, дали миллион, вы бы не дрогнули?
– Когда видишь перед собой такую сумму, это искушение для любого человека. Вы, кстати, прочли об этом в моей книжке?
– Да, в новой, которая называется «Моя вторая половинка». И должен сделать вам комплимент: написано классно. Я бы даже сказал: круче, чем «Мои любимые блондинки». Вот только насколько она автобиографична?
– Я не претендую на абсолютно честный рассказ – всю правду описывать же не хочется. 70 процентов правды в ней точно есть, а остальные 30 – дофантазированы. Но книга про то, что я каждый день вижу перед собой.
– Телекухню вы точно знаете лучше, чем кто бы то ни было. Только вот на мой вопрос так и не ответили…
– Про миллион? Раскрою вам секрет: я не раз серьезно задумывался: а что бы я сделал, в случае если бы мне принесли чемодан денег и сказали: «Переходи с Первого на другой канал!» Но! Я сторонник мысли, что Высший суд все-таки есть, поэтому рано или поздно каждый человек отвечает за все, что совершил. В том числе и за предательство. Расплата придет обязательно, независимо от того, куда ты перебежал и сколько тебе за это заплатили.
– Согласен. Но вам не приходило в голову, что когда-нибудь придет время и вы окажетесь банально не нужны своему любимому Первому? Что тогда?
– М-м… Я, конечно, видел людей, которые вчера работали, а сегодня их не пускают в телецентр милиционеры. Такое случается, и нередко. Каковы бы ни были сегодня у моей программы рейтинги, однажды руководство может сказать: «Хватит, он нам надоел!» – и все закончится в одну секунду. Поэтому я, кроме работы на канале, пишу книжки, диджею, делаю журнал StarHit, раз в неделю беру у кого-нибудь интервью и еще читаю в РГГУ в Москве курс про то, что такое ток-шоу и как его надо вести. И если мне завтра сообщат, что моя программа закрывается, просто выйду из кабинета и пойду. Мне в жизни будет чем заниматься.
– Бизнесом, например…
– Не, ну почему бизнесом? Журналистикой! Моя профессия – журналист. А это, мне кажется, как ДНК, какой-то внутренний код. Наша с вами работа держит человека в тонусе, в очень хорошем ритме. Ты постоянно находишься в некоем информационном потоке – приезжаешь каждый день в свой офис, смотришь, слушаешь, беседуешь, читаешь газеты…
– Вот уж не думал, что у вас хватает времени еще и на газеты!
– Журналист не может начинать свой день без газет! При этом он должен ощущать газету как страницу, а не просматривать ее сайт в интернете! Сегодня нет ни одного такого издания, которое ты прочитаешь и сразу будешь в курсе всего, что происходит. Поэтому каждое утро приходится читать как минимум по пять разных.
– И желтых в том числе?
– Ой, желтая пресса… Знаете, я не готов сейчас ее обсуждать…
– Но признайтесь, разве не из таких изданий вы берете истории, которые потом ложатся в основу «Пусть говорят»?
– Нет-нет-нет! Мы готовим программы обо всем, о чем невозможно молчать, о том, что у всех на слуху. Просто мы подаем все эти истории более широкими мазками, чем другие. Наши сюжеты приходят отовсюду, в том числе из лент новостей, из программы «Время», из региональной прессы. Кстати, должен вам сказать, что, читая местные газеты, я нередко удивляюсь тому, насколько журналистика в регионах сильнее, чем в центральных изданиях. Мне в руки попадали очень неплохие газеты из Нижнего Новгорода, из Воронежа, из Екатеринбурга…
– Там мы пока, к сожалению, не выходим. Пока из регионов только на Северо-Западе – в Вологде, Калининграде, Петрозаводске и в Мурманске.
– В Мурманске очень слабая пресса…
– Хм… Вот эту тему я сейчас не готов обсуждать…
– Ну, вам виднее. А что касается «Пусть говорят», там все истории настоящие, невыдуманные. Это стопроцентная жизнь, реалити, в котором нет никакой постановки. Бывает так, что утром едешь на работу, и таксист расскажет тебе что-то такое, что станет темой для следующего эфира.
– Погодите, погодите, Андрей! Вы ездите на работу на такси?!
– А как же! Телевидение – штука массовая, и, если твоя задача – делать массовый продукт, ты просто обязан общаться с народом. Я считаю, например, что должен иногда садиться в метро, чтобы увидеть, что люди читают, услышать, о чем они говорят, понаблюдать, как они выглядят. И потом это просто очень удобно. Спустился по эскалатору и точно знаешь, что будешь на месте через 20 минут, а не опоздаешь, стоя в пробках, на полтора часа.
– Так-то оно так, только вам же, наверное, в метро проходу не дают!
– Я вам скажу: даже никто не подходит!
– Странно… Многие звезды говорят, что буквально боятся выйти на улицу.
– Может быть. Хотя я даже не знаю, почему такое происходит. Да и вообще не трачу свою жизнь на такие мысли. Потому что точно знаю: популярность Андрея Малахова базируется только на том, что его каждый день показывают по телевизору. Вот и все.
Дата интервью: 2010-07-07
