ноября 1991 года – первый заместитель Министра экономики и финансов. Указом Президента России от 19 февраля 1992 года Нечаев был назначен министpом экономики Российской Федеpации.
С 8 июля 1992 г. – заместитель пpедседателя валютно-экономической комиссии пpавительства Российской Федеpации. 23 декабря 1992 года назначен на должность министра экономики Российской Федерации в правительстве, возглавляемом Виктором Черномырдиным .
Президент государственного предприятия `Российская финансовая корпорация`,профессор Российской экономической академии им. Г.В.Плеханова,доктор экономических наук, профессор; академик РАЕН.
– Андрей Алексеевич, вы член стольких общественных организаций… Вы в самом деле везде успеваете или это просто формальность?
– Я человек не ленивый, и мне интересно попробовать свои силы в разных жанрах. Честно говоря, я не очень люблю заниматься бизнесом. Моё участие в различных организациях – прошу прощения за высокий стиль – от того, что гражданское чувство заставляет этим заниматься. Специально я никуда не записываюсь. Нужно просто продлевать рабочий день до 15-16 часов и спать по 6 часов, тогда всё успеете.
– А как семья относится к такому распорядку?
– Обижается, конечно. Но и гордится одновременно.
– Иметь такой многочасовой рабочий день, наверное, очень утомительно. Как вы снимаете напряжение?
– Для меня гораздо утомительнее было бы оказаться в ситуации безделья. Когда есть несколько дел, когда нужно принимать массу решений, то организм мобилизуется. Конечно, физически и морально выматываешься, но очень важно держать себя в тонусе.
Я никогда не отдыхаю больше двух недель. Но когда оказываюсь в отпуске, то первые три дня просто сплю – на пляже, в гостинице, везде, где удается. Но потом я прихожу в себя, и мы берем машину и куда-то едем. Или я пытаюсь заняться каким-нибудь спортом. В этом году в Тунисе попробовал пройтись на маленькой яхте. Получилось. А вот заняться сёрфингом не получилось
– Вам нравится отдыхать на море?
– Море везде море. Но в Тунисе менее интересно, там всё похоже на Турцию, потому что жизнь сосредоточена в отеле. В отличие от Европы там нет рядом каких-то интересных городков. Зато есть много возможностей заняться водным спортом. Несколько лет назад я там сел на скутер. К сожалению, это кончилось аварией, и я лежал потом в больнице с сотрясением мозга и сломанными рёбрами.
– Почему из партий вы выбрали именно партию «Развитие предпринимательства», а, скажем, не «Единую Россию»?
– Я не знаю такой партии – «Единая Россия». Для меня партия – это сообщество людей, объединённых какой-то идеологией в первую очередь. Идеология любви или уважения к президенту не может быть идеологией. А если будет другой президент? Что, тогда не будет партии? Сегодня единственный внятный тезис у «Единой России» – «Мы за президента Путина!». Мне маловато этого. У меня с Путиным всякие были отношения. Когда-то он помогал нашему филиалу в Петербурге, потом он сильно обиделся на меня за критику после событий на Дубровке. Среди заложников «Норд-Оста» оказались моя жена и дочь, а племянник погиб там. Тогда я очень резко выступил в передаче у Савика Шустера, сказал примерно так: «Если наши спецслужбы всё, извините за выражение, просрали, то надо договариваться». Президент, как потом мне сказали, обиделся на эти слова, и мне из-за этого даже не дали орден к 50-летию.
У меня есть своё отношение к президенту, и, безусловно, мне что-то нравится в той политике, которую он проводит, но что-то и настораживает. Но я не могу ни с кем объединяться в партию на почве любви к президенту. Я даже на почве любви к женщинам ни с кем не объединился бы.
– Но есть же и другие, более крупные партии.
– Мне в чём-то близки идеи СПС. Но мне не очень нравится стиль лидеров партии, я их всех хорошо знаю. Мне не очень нравятся некоторые их позиции по налоговой реформе.
Я стоял у истоков партии «Развитие предпринимательства». Эта партия реализует несколько конкретных проектов, касающихся налоговой реформы, пенсионной реформы, ипотеки, и не претендует на особое мнение по всему спектру политических и социально-экономических проблем.
– Вам не кажется, что строители монстра «Единой России» то ли плохо читали, то ли вовсе не читали Маркса и не знают, что история повторятся дважды, но второй раз всегда как фарс. И как-то быстро они забыли участь предыдущего монстра – КПСС.
– Я не знаю, что они там забыли. Эта партия объединена на поддержке президента. А если говорить, что в ней самой объединяет многих людей, то это просто любовь к власти. Там масса людей, которые или просто хотят приблизиться к власти, или удержаться у власти. Да и сама партия, в принципе, построена на административном ресурсе.
– Есть ли будущее у таких партий, как «Развитие предпринимательства»?
– Я думаю, что если не произойдёт изменения Конституции, то будущее есть. Я считаю, что она должна вступать в какие-то блоки, потому что пока «РП» скорее профсоюз, чем партия. Но по мере укрепления предпринимательства в России и роста числа предпринимателей, осознания ими необходимости какой-то организации, которая будет лоббировать и защищать их интересы, если РП сможет таковой себя показать, у неё вполне могут быть какие-то перспективы.
– Но ведь те же предприниматели могут поддержать и другие партии, которые уже представлены в Думе, не дожидаясь, пока «РП» станет настоящей партией?
– Давайте рассуждать конкретно. Вот у нас в Думе сейчас четыре партии. Скажите, какая из них всерьёз может претендовать на роль защитника интересов среднего и малого бизнеса? Именно защищать, а не говорить об этом?
Какие законопроекты, направленные на решение той или иной экономической проблемы или на облегчение российского предпринимателя, на освобождение его от государственного рэкета и от давящей его налоговой системы, внесла Коммунистическая партия? Едва ли мы с вами вспомним что-то похожее вообще.
«Родина» развалится через пару месяцев… Жириновский вообще в Думе никогда ничего не вносил, разве что законопроект о многоженстве. Но при этом ЛДПР устойчиво голосует за все правительственные законопроекты. «Единая Россия», конечно, пропрезидентская партия, но в то же время и чисто проправительственная партия. Она штампует только те законы, которые даёт правительство. Правительство же, к сожалению, не всегда предлагает те законы, которые защищали бы российского предпринимателя. Так что если рассуждать не абстрактно, а конкретно, то нет такой партии.
– Вы сказали, что не любите заниматься бизнесом, а политикой любите?
– Я люблю заниматься политикой. Но вот почему я не люблю заниматься бизнесом, попробую объяснить. Не потому, что у меня категорическая неприязнь, а просто масштабы не те. Всё-таки я макроэкономист, меня привлекают более масштабные проблемы. В этом смысле работа министром экономики доставляла мне большое удовольствие, я решал крупные серьёзные проблемы, нёс за них ответственность. Проблема, как купить автомобиль – в кредит или в лизинг, – тоже интересна, тут есть игра ума, нужно проявить какие-то знания, но она другого масштаба.
– Наверное, не только у меня ощущение, что у нас в России никто ни за что не отвечает. А вы вот говорите, что несли ответственность. Вы можете назвать пример, когда кто-нибудь из министров понёс ответственность за свои просчёты?
– Если вы откровенно не лоббируете чьи-то интересы, если вы не берёте взяток, то ответственность эта как бы перед самим собой, моральная ответственность. Был ряд случаев, когда министров судили, но их судили за конкретные преступления.
– Андрей Алексеевич, ответственность перед самим собой – это, конечно, хорошо. Почему же тогда в народе гуляют клички «Миша-три процента» и «Егор-два процента»?
– Про Егора я никогда такой клички не слышал и глубоко убеждён, что если она есть, то она неверна. О других говорить не буду.
Но вот, допустим, человек оказался агентом американского империализма и сознательно разваливал боеспособность нашей армии, и этот факт доказан. Таких людей, безусловно, надо судить, а если мы говорим о тех или иных экономических решениях, то нельзя говорить в сослагательном наклонении: «А вот если бы сделали вот так-то, а не так-то, то тогда всё было бы замечательно!» Это ведь не экспериментальная физика.
Вот возьмём первый попавшийся пример: почему была выбрана именно такая модель приватизации, которая была принята? Она небесспорна? Безусловно, небесспорна. Она одна из возможных? Безусловно, одна из возможных. Она была игрой ума или компромиссом политических сил, которые в тот момент действовали? Ведь в той приватизации, которая была реализована в России, большую роль сыграл Верховный совет.
– Но не странно ли, что те самые младореформаторы, как их называли в начале 90-х, от чьих реформ большинство людей стали почти нищими, а их сбережения превратились в ничто, плавно перетекли в бизнес и чувствуют себя неплохо и безбедно?
– Во-первых, далеко не все ушли в бизнес. Гайдар, например, бизнесом не занимается. Что касается обнищания, то я не люблю этого слова, оно пахнет митинговщиной. А если говорить про вклады, то я в то время работал в правительстве и могу сказать, если говорить про вклады населения, что денег этих не было, хотя записи на счетах были.
Когда мы пришли на работу в правительство, валютные резервы страны составляли 25 миллионов долларов, а золотой запас снизился в 3 раза. Этот факт я знаю лично, потому что был заместителем председателя валютно-экономической комиссии правительства и делил эти 25 миллионов долларов: 5 миллионов на инсулин, чтобы диабетики не умерли, 5 миллионов ещё на что-то…
Вот такого рода полной разрухи я могу привести массу. Бюджет России в то время финансировался за счет эмиссии, потому что никто никаких налогов не платил.
По поводу обесценения вкладов. У людей на сберкнижках были записи, что на счёте вот столько-то денег, но вот вопрос: а что вы могли купить на эти деньги? Я помню, как в вечер своего назначения в правительство зашёл в универсам на Садовом кольце, где тогда жил. Там были девственно пустые полки, и, видно, продавщицам было неудобно, что они совсем пустые, и все полки были заставлены баночками с аджикой. Вот эту сюрреалистическую картину с уходящими вдаль баночками с аджикой не забуду никогда.
Есть две формы обесценивания денег – тотальный дефицит, когда у вас на счете 20 тысяч, а хлеб стоит 16 копеек, но кроме этого батона вы ничего не можете купить. Или когда «Жигули», которые официально стоят 7 тысяч на рынке, продаются за 40 тысяч.
– Но объясните, Андрей Алексеевич, как же могли обесценить вклады, если деньги были положены не только в проблемные 80-е, но и в 70-е, 60-е годы, когда, как нам говорили, доллар стоил 64 копейки?
– А вам его продавали за 64 копейки? Вот сейчас вы можете пойти и купить или продать доллар. Значит, он что-то стоит.
Когда после войны фиксировался курс доллара, посчитали покупательскую способность доллара и рубля, и было предложение сделать курс 5 рублей за 1 доллар. Принесли на утверждение Сталину, и он, как рассказывают очевидцы, взял синий карандаш, зачеркнул и написал: «Хватит с них одного рубля». Эта политика в начале 90-х потерпела полный крах, и никакие младо-, старо- или средневозрастные реформаторы не имеют к этому никакого отношения. Так же как они не имеют никакого отношения к тому, что происходило в 94-м году, как строилась пирамида ГКО.
– Но при этом сейчас они все на очень обеспеченных должностях…
– Лично я из Минэкономики вышел гораздо беднее, чем в него вошел. Я был известный ученый, меня приглашали читать лекции в западные университеты, я получал там вполне приличные гонорары. Я писал книги. За книги тоже платили приличные деньги.
Но почему человек с блестящими знаниями, с блестящим образованием, с хорошим пониманием экономических проблем, со связями не будет востребован на рынке труда?
Я не очень богатый человек, Я доктор наук, люблю заниматься журналистикой – три года уже веду передачу на ТВЦ, скоро год как веду передачу на «Маяке», веду колонку в «Российской газете» и в некоторых журналах. Я свободно говорю на трёх языках, я доктор наук, профессор. Почему же я, работая по 15 часов в день, должен валяться под забором?
– А зачем тогда вы согласились стать министром экономики, если это отразилось на вашем финансовом благополучии?
– Потому что не всё деньгами измеряется. Мне было важно в тот момент сделать то, что я считал сделать правильным.
– Вы автор и ведущий программы «Денежный вопрос» на ТВЦ. А у вас бывают денежные вопросы?
– Безусловно. Вот сейчас ко мне обращается масса людей в связи с тем, что падает курс доллара. Все они спрашивают меня: что делать с долларами? Нужно ли их переводить в рубли или в евро? Стоит ли их куда-то вкладывать, а если да, то куда – в банк, в ПИФ или в фондовый рынок?
– И что вы советуете?
– Многое зависит от характера человека, как это ни странно звучит. Всё зависит от того, насколько вы готовы рисковать, насколько активно вы хотите заниматься своими деньгами. Я рекомендую отдавать деньги на фондовый рынок, он даёт высокую доходность, хотя такие вложения наиболее рискованные.
– Как часто ваши прогнозы сбывались?
– Скажу без ложной скромности, что мои прогнозы совпадали с тем, что происходило. Всё-таки я неплохой экономист…
.
Дата интервью: 2004-01-14
